— Ну а если им и
митрополичья грамота не указ?
— Тогда с Божьей
помощью, прямо с наказания начнем.
— Эх, батюшка игумен,
прости Христа ради, да чем их накажешь, ведь войска ты не взял?
— Мы с тобой другое
взяли, — отец Сергий, улыбнувшись, похлопал рукой по громадному деревянному
ящику, лежащему на повозке. В ящике позвякивало железом о железо. —
Направляй-ка к Спасо-Преображенскому собору. Он главный в городе. Вовремя
Господь сподобил доехать, как раз к воскресенью. И служба еще не началась.
Около открытых дверей
собора сидел на лавочке человек, похожий на сторожа. Увидав подъехавших, он
подошел к повозке.
— Мир вам, путники.
Издалече?
— Мир и тебе, раб Божий
Антоний, — отец Сергий снял скуфейку, надел клобук с мантией и сошел с повозки.
— А нешто ты знаешь
меня? — удивился раб Божий Антоний, подходя под благословение. — Ой, —
воскликнул он, когда над ним была занесена благословляющая рука отца Сергия. —
Это ты, что ль, батюшка Сергий? Ослаб я нынче глазами, да и темновато еще.
— Значит, не забыл меня?
Ну, слава Богу.
— Да нешто можно мне
забыть тебя!..
Да, ту поездку он забыть
не мог. Прослышав про необыкновенного радонежского игумена, исцеляющего
душевные и телесные недуги, поехал он к нему год назад для исцеления своего
душевного недуга. И не недуг даже, хуже, обвал в жизни случился, все рухнуло в
одночасье, из ямы надо было выбираться, тоска смертная раздирала, жить не
хотелось: его баркас с товарами у Жигулевского камня разбойники татарские
ограбили, а баркас сожгли. И сына, родную кровиночку, надёжу, которого вез
баркас, убили. За товары рассчитываться нечем — гол как сокол, всего лишился. А
за сына с кого спросить, кто ответит? И в душе даже на Господа Бога роптал: ну
как же это, Господи, почему допустил?
И поехал к батюшке
Сергию, поехал почти без надежды. В монастыре ему показалось излишне тихо,
скромно и невеличаво. Не поверил даже, когда на его вопрос, где тут отец
Сергий, ему указали на старичка в потертом подряснике, который сгорбленно
мотыжил грядки с луком. «Тоже мне, чудотворец!» — неуважительно подумалось. А
тут вдруг князь московский Димитрий нагрянул с боярами. Князь, никого не видя,
к старичку почти бегом и — в ноги ему упал. «Эге», — подумал странник
нижегородский. Потом отец Сергий сам к нему подошел. Да так взглянул... Никто
никогда не смотрел так на него: все в этом взгляде соединилось: и любовь с
добротой, и строгость с укоризной. «Негоже, раб Божий, на Бога роптать!» И еще
сказал, улыбаясь:
