Узнав о краже, я поручил одному из своих работников найти Наседкина и соединить со мной. Ждал я недолго. Примерно через полчаса раздался телефонный звонок.
— Мне бы начальника МУРа, — услышал я знакомый голос.
— Это я.
— Иван Васильевич, у меня чемодан стащили, а в нем путевка, дневники.
— А вы еще и дневники продолжаете вести?
— Продолжаю, Иван Васильевич.
— Так вот, — уже более дружелюбно сказал я, — приезжай сейчас в МУР и забирай свой чемодан, он стоит у меня в кабинете.
— Ты что — шутишь, что ли? — не поверил он.
— Нет, не шучу, приезжай и забирай. Если хочешь, я тебя и с вором познакомлю. Машину за тобой я уже послал.
И вот минут через пятнадцать мы встретились у меня в кабинете. Мы редко виделись, и уж коли выдался такой случай, правда не совсем удачный, нужно было поговорить.
Грустно становится, когда подступает старость, но что поделаешь. Наши головы уже отливали серебром, а лица покрылись глубокими складками морщин. Время брало свое. И с этим уже ничего нельзя поделать — так уж устроен этот мир.
Мы разговорились, я рассказал Николаю Петровичу о некоторых делах из моей практики, а он рассказал мне о своей работе, о годах, прожитых далеко от Москвы. Особенно мне запомнился его рассказ о работе в народном суде.
— .Это было в первый год Отечественной войны в Подмосковном угольном бассейне. Я работал тогда главным инженером. Немцы уже были совсем близко. Я получил, назначение в «Средазуголь». Донбасс уже был занят, и этот бассейн, как и Кузбасс, имел, большое значение для Родины. Я не буду тебе рассказывать, как мне удалось эвакуировать семью, — это ты и сам хорошо себе представляешь. Вагоны были забиты, ехали на крышах, но так или иначе я с детьми все-таки добрался до места назначения. Там война мало чувствовалась. Было тепло. Работали театры, кино, как в мирное время. Я получил назначение и поехал заместителем начальника управляющего на рудник в Киргизию. Рудник был в горах, в поселке — ни деревца, ни кустика, где бы можно было укрыться от жары. Но выжженное солнцем плато было настоящим угольным кладом.
Как и везде, здесь тоже был и суд и прокуратура. Вот с одним из заключенных у меня и вышел судебный казус.
— Какой судебный казус мог произойти у тебя с заключенным? — перебил я его. — К тому же ты не судьей работал, а главным инженером?
— А ты выслушай и не перебивай. Живу я, значит, неделю, другую, работаю. В один прекрасный день, кажется, в конце августа или начале сентября, пригласили меня на общее собрание работников рудоуправления. Речь шла о выборе народных заседателей. Дотошные кадровики вычитали в моем личном деле, что я два года учился в юридическом, и выдвинули мою кандидатуру в народные заседатели. Был избран. И тут приключился казус, о котором я и хотел рассказать. Что случилось — на всю жизнь, наверное, останется в моей памяти. Лидочка К. была очень молодым судьей и к тому же очень интересной женщиной, она только недавно окончила юридический факультет. Муж ее был на фронте. Лидочка была веселой и обаятельной. Когда она выходила в совещательную комнату для вынесения приговора, всегда шутила: «Вот, милые, я в вашем распоряжении».
