В темный проем входной двери проскочил коренастый Велес. Он опешил. Бегающий взгляд скользнул по распластавшемуся на полу телу Фура. Монах все понял без лишних слов. Я догадался, что должно произойти в следующую секунду.
Вскинув стволы хауды, он вжал взведенные курки. Прогремел выстрел, но я успел упасть в прореху между стеной и кроватью на железных ножках. Дробь вспорола матрац, раскидав в разные стороны вату. Я вытащил из кобуры на боку длинноствольный револьвер и, выловив из-под кровати ноги Велеса, выстрелил. Крупнокалиберная пуля разнесла коленную чашечку. Завопив как бешеный манис, он повалился на бок и с грохотом упал. От боли Велес выронил хауду и теперь отчаянно пытался его нащупать. Я снова выстрелил. Пламя, вырвавшееся из ствола револьвера, на миг осветило комнату. Велес захрипел. Я вскочил, перемахнул через кровать и приземлился на дергающегося в предсмертных судорогах монаха. Оглянулся. Женщина в углу лежала мертвая. Видно, выпущенная дробь все же зацепила ее. От отчаяния я пнул уже мертвое тело Велеса.
На самой верхней палубе вспыхнула перестрелка, то и дело раздавались беспорядочные выстрелы.
Я вылетел в коридор, заглянул в одну из комнат с распахнутой дверью. На полу, корчась от боли и истекая кровью, извивался человек. Он сильно колотил ногами о железный пол. Каждый его удар отдавался глухим эхом. Когда он поднял лицо и взглянул на меня, я чуть было не отскочил в сторону. Ему сняли скальп и здорово исполосовали все тело острым лезвием ножа.
Я знал, что это дело рук Рида. Проклятый здоровяк окончательно свихнулся, считая себя оружием возмездия, непобедимым ангелом Ордена Чистоты. Я давно заметил в нем странные садистские замашки, когда он резал скальпы мутантам. Дюжина скальпов и отрезанных ушей, были в коллекции рыжего беса. Однажды он смастерил себе ожерелье из этих обрезков и долго ходил с ним, пока от него не стало нести тухлятиной. Рид, малыш Рид, тебе пора отправиться в пасть бездны.
Я вскинул пистолет и выстрелил в мученика. Мне показалось, что за миг до смерти, на его перекошенном от боли лице, скользнула благословенная улыбка.
– Тулл, ты где? – Раздался разъяренный голос Григория. Он выскочил из комнаты, в которой покоились в вечном сне его товарищи. Со свирепым, полным гнева, взглядом на перекошенном лице. Я почувствовал, как его гнев пожирает его изнутри, так же как мой ел меня.
Сегодня я нарушил основной закон Ордена. Я убил монахов и встал поперек правил великого братства. Я стал предателем, отступником. Я знал, что сегодня мной поставлен крест с распятым на нем мутантом, против всей общины. В том, что когда-то монахи убили мою семью, теперь не было сомнений. Их убили, а меня младенцем забрали в храм. Теперь те, кого я считал своими братьями, своей семьей, оказались просто кровожадными разбойниками и душегубами.
