— Этих зеленых, говорите вы, зеленых! Вы не понимаете! Вообще-то здесь нет ни единого цвета, который можно было бы назвать зеленым, даже трава по-настоящему не зеленая, здесь одни только ужасные декоративные цвета — совершенно безвкусные! Нет, не говори ни слова, я знаю, что веду себя плохо! Где мои очки, я имею в виду другие, те, что были на мне, когда мы приехали!
Анри протянул ей очки и сказал:
— Николь, я в самом деле думаю, что нам пора собираться домой!
— Правда, пора? А я подумала о маленьких бутербродах на ночь?
— В другой раз. Кроме того, у нас дома мальчики.
— Конечно, естественно. Как они вообще-то поживают?
— Чудесно! Просто чудесно!
— Николь, — сказала Фло, — я знаю, я была ужасна. Это непростительно. Но вы, вероятно, должны были бы все понять, если бы увидели его. Он был в каком-то смысле таким невинным. И любознательным, и интересующимся всем, и готовым рисковать. А теперь скажите мне — как кто-нибудь из нас сможет справиться с чем-либо, если такой человек, как он…
— Дорогая Флоренс, естественно, вы взволнованы; право же, легко сделать людей боязливыми и неуверенными, играть в лесу в Тарзана[3] и говорить, что все могло бы быть таким простым и счастливым, а потом пойти и повеситься. Думаю, это значит обмануться. И стать несчастным, не зная об этом. Какая мысль! Если не знаешь об этом, то, верно, ты не несчастен!
— Конечно, можно быть таким, как он! — воскликнула Фло. — И он не обманывал никого, это мы обманули его!
Она потянулась за коньяком и наполнила свой стакан:
— Я желаю, пусть что-нибудь будет так же важно для меня, чтоб я могла умереть за это!
После этих слов она прошла через стеклянные двери.
Зазвонил телефон. Анри ждал, он очень устал. Но вот Николь вернулась. Звонил Мишель, просил передать большой привет и сказал, что вернется, как только сможет.
— Вы, верно, можете остаться еще немного? Бутерброд на ночь? Мишель будет так разочарован!
Они оба посмотрели в сад. Фло не было видно.
Анри сказал:
— Может, подождем немного?
— Не думаю, что будет дождь, — заметила Николь. — Мы собирались поставить в саду небольшую скульптуру — фавна или мальчика, который держит рыбу.
— Думаю, надо мальчика.
— Думаете? Он будет стоять посредине. Мы уберем эти кусты, у них такой захламленный вид, нельзя ведь жить в джунглях, не правда ли?
— Нет, — сказал Анри.
— За стеной как раз есть дерево, но оно затеняет всю площадку, где пьют кофе.
— Естественно, — ответил Анри. — Может, выйдем и немного подышим?
