Воспоминания о новой стране - Туве Марика Янссон

Юханна из Финляндии сидела и чинила нижнее белье в комнате, которую она сняла для себя и двух младших сестер в большом американском городе. Был мартовский вечер, и в ранних вечерних сумерках уже сияли уличные фонари.

Вначале им было тяжело, не хватало тишины, по ночам в чужом городе не спалось. Но постепенно они привыкли, перестали замечать уличный гул, теперь он мешал им не больше, чем шум леса или стук дождя в оконные стекла. Первой из них привыкла засыпать Юханна, ведь надо было отдохнуть, чтобы утром хватило сил идти на работу. Она была старшей из сестер, рослая и грузная. Это она нашла работу и жилье для всех троих, и только одна она знала, как нелегко было это сделать. Сестры, Майла и Сири, никаких забот не знали, за них хлопотала Юханна. Правда, у младших не было ее отменного здоровья, они появились на свет, когда родители уже устали от жизни. Нелегко клянчить работу, да еще на чужом языке, которого ты почти не знаешь, когда дни идут, деньги кончаются, вернуться домой невозможно. Теперь Юханна и Айла работали уборщицами на фабрике, а Сири получила место служанки в одном доме. Той ночью Юханне предстояло дежурить. Она сидела и шила, а мысли ее были далеко, на родине. Она вспоминала, как отец говорил ей. «Юханна, вы уезжаете в Америку. Я надеюсь, что ты позаботишься о младших сестрах, чтобы они не пропали на чужбине, не сбились с пути. Сама знаешь, твердости в характере у них нет, сбить с толку их можно запросто, особливо Сири». «Батюшка, — ответила она, — будь спокоен, положись на меня». Он кивнул и снова принялся за работу. Это было время великой эмиграции, когда многие дома стояли брошенные и скотину продавали без какой-либо выгоды. Путешествие было кошмарным. Вспоминая шторм на море, она представляла себе страшные картинки из Библии, изображающие светопреставление: грешников и праведников швыряют в преисподнюю, чтобы отделить одних от других в день Страшного Суда. Семейной Библией она сильно дорожила, эта книга должна была стать ей утешением в чужой стране. По правде говоря, такую книгу нужно было бы оставить сыновьям, чтобы она осталась в роду по наследству. Самое страшное в пути было то, что люди чувствовали себя беспомощными, хворыми, их рвало, просто выворачивало наизнанку. Сперва, до того как всем стало вовсе худо, она пыталась заставить их петь, а после просто прикладывала руку ко лбу то Сири, то Майлы, когда они вовсе занемогли. Вонь в трюме стояла такая, что ее саму чуть ли не стало рвать. Тогда она туго перевязала живот платком и представила себе, будто это она сама правит кораблем и в ответе за всех, кого везет. И тут она успокоилась. Она не теряла спокойствия и тогда, когда в таможне не захотели ставить штамп на ее бумаги, а власти не разрешили им сойти на берег. Она ждала целый день, твердая, как скала, и заставила американцев уступить.