— Флоренс, милая, — сказала она, — какая была бы разница, если бы подписали? Возможно, совесть Ваша стала бы чище. Вообще-то, приходило ли вам когда-нибудь в голову, что испытывать угрызения совести чрезвычайно претенциозно. Где-то я читала, что когда люди умирают, были ли они дружелюбны или недружелюбны, все равно их мучает нечистая совесть, это просто свойственно людям, и нечего принимать это всерьез. Мучает ли ваших мальчиков нечистая совесть? Нет! Они наверняка гоняют мяч или что-то в этом роде.
Наступила абсолютная тишина.
— Минутку, — сказал Анри. — Послушайте теперь меня. Вы обе! Его ученики, в том числе наши мальчики, побывали там и разрезали колючую проволоку во многих местах.
— Они сделали это! — воскликнула Фло. — Как прекрасно!
— Но как им это удалось? Думаю, это могло бы вас утешить! — сказала Николь.
Фло рассмеялась.
— Видите ли, моя дорогая Николь, они приняли это всерьез! Это ли не доказательство их благородства, или нет? Они не пожимали плечами и не отмахивались от всего этого как от скучной истории!
Николь медленно краснела.
— Говорили о каком-то зачете. Возможно ли, что они в самом деле сдают зачет? Обыкновенному учителю гимнастики? А он не справился с этим, пошел и… о Боже! Что он должен был сделать?
Анри ответил весьма кратко:
— Влезть в петлю. Чтобы стать штатным директором школы гимнастики.
— А он не мог этого сделать?
— Нет. Он пытался ежегодно…
— Он пошел и повесился. На веревке? Он был старый? Или слишком толстый?
Фло поднялась из-за стола.
— Он был единственным человеком, который что-то попытался сделать. И он хотел этого так сильно, что смог умереть за это. И никто ему не помог!
Николь была уже по-настоящему взволнована, она выдавила из себя:
— Ему, вероятно, пришлось, карабкаться наверх самому!
— Николь, — предупредил ее Анри.
Некоторое время было тихо, слышался лишь шум автомобилей, проезжавших за стенами дома.
— Флоренс, — сказала Николь, — я понимаю, вы пережили неприятные минуты, я понимаю вас прекрасно, абсолютно! Но неужели его так утешило бы теперь, если бы вы написали свое имя на его листе. Вы только подумайте!
— Не знаю. Возможно, в утешении нуждаюсь я… Но я не слушала его. Он что-то говорил о том, что мы несчастны и даже не знаем об этом, стало быть, ничего лучше уже быть не могло… Неужели все так просто, Анри? Что было так просто? Имело это отношение к природе?
— Фло, не начнем ли мы понемногу собираться домой?
— С выступлениями этих зеленых давным-давно покончено… — начала было Николь, но ее резко прервали.
