Кулинар (кулинарше): Потеха!
Доремю: Не слыхали?! Никто?..
Взмах несуществующей палочки был столь выразителен, что кое-кому впрямь почудилась музыка, смутно, на миг. Г-н Эстеффан уверяет, что это были первые такты увертюры к "Долицигенхаллю", совпадение могло бы вызвать интерес, однако не исключено, что музыкант сам об этом как-нибудь нечаянно после обмолвился.
Нотариус: Налейте ему!
Доремю (лепечет): Не надо!.. Извините меня, господа! Это все ваше вино, господин Когль. Я не привык, пить, мои дорогие роди гели были строги… Это было прекрасно! (Вновь неуверенно взмахивает руками.) Неужели сбудется?
Биллендон: Экая наступит благодать. Булочник испечет булки Аптекарь угостит пилюлькой. Лев пойдет рядом с ягненком, а Доремю сыграет на трубе!.. Остается господин Аусель. Эй, господин Аусель! Вам чего надо для счастья?
Г-н Аусель, словно разбуженный, вздрогнул и рассмеялся.
Доремю (в хмельной отваге): Да, пусть скажет!
Эстеффан. Позвольте, мы не вправе…
Кулинар: А чем он лучше других?
Доремю: Господа, я прошу, л требую.., и настаиваю! Пусть господин Аусель тоже скажет, чего он хочет!
Аусель (доверительно): Чуда, господин Доремю!
Доремю (не веря ушам): Как вы сказали?
Эстеффан: Это шутка, господин Доремю.
Аусель: И не думал шутить. Я желаю чуда.
Эстеффан: Странно слышать именно от вас. Представитель Науки…
Аусель: Ах, наука! (Поднимает бокал.) Уважаю науку! Давайте выпьем, господин Эстеффан, и возгласим соборне: веруем в вещество и энергию, в пространство и время, хотя не знаем о них ничего, никогда не узнаем, но веруем в них и веруем в истинность веры!..
Кулинар: Ваша правда! (Дочерям, строго.) Слушайте, вертихвостки несчастные! Собирать их в церковь – сущее наказание, господин Аусель! Позвольте стаканчик, налью!
Эстеффан: Ага, вот вам! Я всегда говорил: бесполезно отделять церковь от государства, пока образование в руках обскурантов! (Победоносно оглядывает общество.) Кулинар (дочерям): Выкатывайтесь, живее! Дверь закройте! (Эстеффану.) Не жениться бы вам никогда и детей не заводить: уж понятно, что из них получится!
Нотариус (перебивая): Какое чудо было бы вам угодно, господин Аусель?
– И почему бы нет? – воскликнул странник, ликуя от предстоящей забавы. В конце концов, это все-таки сон! Отчего во сне не приключиться чуду, любому чуду, кроме, разумеется, такого, которое могло бы помешать явиться Даме? Отчего не увенчать долгий труд изящной шуточной импровизацией, иероглифом мастерства? – Говорите, господин Аусель!
