Сайгон Интрч снова попробовал улыбнуться, но и в этот раз улыбка у него не получилась уверенной.
– Кажется, я догадываюсь, в чем тут дело, – сказал Черкашин. – Вы собираетесь прибрать к рукам их планету. Угадал?
Сайгон Интрч совсем уж смутился.
– Ну… Собственно… Если быть максимально откровенным… Ну, в общем, да… Ведь все равно она им уже ни к чему, – добавил он горячо, – а у нас там такое жуткое перенаселение. Вы даже представить себе не можете.
– Понятно, – проговорил Черкашин, разглядывая пришельца как-то совсем по-новому. От симпатии, которую он начал было к нему испытывать, не осталось и следа. – А их вы тоже собираетесь усыплять максимально гуманным способом? – Он кивнул в сторону Зугра Золтана и как бы невзначай взял со стола мясорубку.
– Вы обещали не драться, – напомнил Сайгон Интрч нервно.
– На ваше счастье. Впрочем…
Черкашин на мгновение задумался и вдруг сделал быстрый шаг вперед и с силой обрушил мясорубку на голову весельчака. Снова раздался треск, снова на пол со стеклянным звоном посыпались осколки. Пришелец завизжал.
– Ай, что вы наделали?! Вы же обещали!
– Я передумал, – сказал Черкашин злорадно. – Впрочем, если вакцина действительно настоящая, то вам нечего опасаться, верно? Вот на вас мы ее и испытаем… А вообще, – добавил он после паузы, – вы со своим брызгошлепом один другого стоите. В стеклянную клетку бы вас – на всеобщее обозрение, в кунсткамеру… Цивилизации "Кольца", чтоб вам провалиться!
Вирус между тем уже работал вовсю. Глаза у пришельца закатились под брови, он медленно осел на пол, полы его роскошного плаща раздвинулись, обнажив дряблое мучнисто-белое тело, на котором вдруг образовались многочисленные черные дыры, и из этих дыр полезли во все стороны какие-то зловещие шипящие гады с разверстыми пастями. Впрочем, они тут же обвисли, как только речь хозяина утратила связность.
– Кванфинг! Бангирач! – выкрикивал Сайгон Интрч, бестолково ерзая на полу. – Чести не имеет тот, кто ее имеет… Бонфис! Кагарач!.. Мы не сдаемся… Да здравствуем мы!.. Этого так мы не… Еще… Два и один, два и один… Ба… Бу… Бы…
Черкашин отвернулся. Какого-либо сожаления, даже самого ничтожного, он по поводу содеянного не испытывал. Какое-то время, разглядывая флакончик на свет, он стоял в полной неподвижности, потом распахнул окно и выглянул во двор. Ничего особенного он там не увидел. Солнце стояло еще достаточно высоко. Склон холма покрывали крыши утопающих в зелени домов. До самого горизонта тянулись поля. Еще дальше в синей дымке смутно вырисовывались похожие на плывущий корабль корпуса Новочеркасской ГРЭС. Справа же из-за длинной крыши армейской казармы торчали, как перезревшие грибы-дождевики, черные купола ободранного собора, и над одним из них сверкал надраенный до нестерпимого блеска крест.
