- Слушай, не убивай, а?..
Не обращая на него внимания, налетчик ворвался в следующую комнату. Там он застал трогательную картину, достойную кисти художников-передвижников. На огромной кровати, окруженной другими предметами очень дорогого и очень аляповатого мебельного гарнитура, среди подушек и одеял возлежал Пистон. За неделю, прошедшую после разгрома офиса, заплывшие глаза бандита сделались несколько шире, а кровоподтеки приобрели отвратительный зеленовато-гнойный оттенок,- последнее, впрочем, являлось несомненным признаком выздоровления. К ложу Пистона был придвинут справа журнальный столик, на котором теснились упаковки с соками, йогуртами, фруктовыми пюре и прочие продукты, употреблению которых не особенно мешала вывихнутая челюсть бандита. Слева от ложа за передвижным столиком на колесиках восседали полный мужчина, одетый дорого и со вкусом - Назим, как догадался бородач,- и перезрелая крашеная девица весьма вульгарной наружности, обильно увешанная украшениями из желтого металла. Оба взирали на Пистона с таким подчеркнутым состраданием, что оно поневоле казалось фальшивым. Впрочем, Пистон, судя по его скорбному лицу, был искренне тронут. В тот миг, когда незваный визитер появился на пороге комнаты, Назим и девица как раз хлопнули по рюмке виски и принялись закусывать очищенными от кожуры ломтиками ананаса. Увидев фигуру на пороге, Назим поперхнулся и зашелся в надрывном кашле, а девица сделала попытку отъехать по паркету в угол вместе со стулом. Однако ее движение оказалось слишком резким: в воздухе мелькнули жирные белые ляжки, раздался слабый вскрик, стул отлетел в сторону, а девица всем своим немалым весом грянулась об пол и на некоторое время затихла. Туфля, слетевшая с ее вскинутой в воздух ноги, описала несколько пируэтов в воздухе и приземлилась на выбритую и намазанную зеленкой макушку Пистона. Бандит вздрогнул в испуге и вжался спиной в подушки.
- Привет, Пистон,- жизнерадостно поздоровался бородач, поигрывая пистолетом. - Произошла маленькая неприятность: твой друг приехал на встречу со мной, но забыл деньги.
Назим, коренной москвич, хотя и татарин, из долгого общения с кавказцами вынес сомнительное убеждение в том, что наглость - второе счастье. Поэтому он, опомнившись после первого потрясения, обратился к пришельцу:
- Слышь, мужик, тебя сюда звали? Ты чего беспредел творишь? Знаешь, что за это бывает? Тебя же сто раз отпетушат за такие дела!
