– Признаться – да. Заместитель у меня неуравновешенный, горячий. Может такое сделать – с головы не стрясёшь.
– Вам нельзя сейчас волноваться. В вашем положении лучше спокойным быть.
– Легко рассуждать!
– А вы попробуйте физзарядкой заниматься. Бегом или ещё чем. Каждое утро, а потом мне будете звонить. Честное слово, другое настроение будет.
– Телефон у вас есть?
– Есть. Записать или так запомните?
– Запомню.
– Ну, тогда твердите в памяти: 2-17-45.
– А если не поможет ваш рецепт? – спросил с улыбкой Михаил Петрович.
– С меня и взыщите, а не со своего заместителя.
И Нина весело зацокала каблучками по дорожке в центральный корпус. Михаил Петрович поднимался на свой этаж с весёлой улыбкой на устах. Он заново переживал весь разговор и радовался, что тяжкая тема, которая возникла и не могла не возникнуть, так удачно иссякла, и искренне позавидовал Нине – нет, она оказалась более стойкой, чем он ожидал, не раскисла, не сникла, как это часто бывает и, наверное, поступает правильно. Жизнь человеческая, если на языке физиков говорить, с очень ограниченным периодом полураспада, надо успеть многое, хоть это и не кино – лишние раздражающие кадры не уберёшь, вернуться назад нельзя, изменить прожитое – тоже. Великий философский смысл заложен в том, что человеческая жизнь необратима, она как судьба – одна.
Предвидел Михаил Петрович, какой вопрос задаст ему Альберт Александрович.
– Ну, были у Нины Дмитриевны? – спросил с улыбкой журналист, едва Коробейников перешагнул через порог.
– Нет, – категорически замахал головой Коробейников, хоть, наверное, покраснел от стыда. Нечасто ему приходилось в жизни врать, но сейчас он твёрдо, ещё в лифте, решил: не надо об этом говорить соседу. Где-то он читал, что никто не может избежать всего конкретного и неповторимого, что готовит ему судьба. Никогда не верил в это Коробейников, а сейчас смутился: а может быть, сегодняшняя встреча с Ниной – тоже конкретное и неповторимое. Пусть каждый останется наедине со своей судьбой.
На следующий день Нина возникла в их палате неожиданно, выросла на пороге, словно птичка-невеличка влетела в форточку. Альберт Александрович с шумом мылся в ванной комнате, наверное, опять чистил зубы. Удивительная привычка – несколько раз в день заниматься этим делом. У Михаила Петровича и вечером не хватает сил и времени дома заниматься этим, ещё утром кое-как, на бегу, на скоростях, а Альберт, кажется, основательный мужик.
Нина Дмитриевна уселась на предложенный стул, из кармана халата достала книжку:
