Наследство - Владимир Фёдорович Топорков

Евгения Ивановича Боброва пригласили на совещание в областной центр зимой 1982 года.

…Зал сверкал чистотой, поражал блеском хрустальных люстр, и это придавало праздничное настроение. Обычно Бобров не любил совещания, больше часа не выдерживал, начинал шумно ёрзать на стуле, надрывно кашлять, вызывая раздражение, недовольные взгляды соседей. Он злился на себя, но ничего сделать не мог.

Однако сегодня эта торжественность даже придала Евгению Ивановичу душевное равновесие, настроила на рабочий лад.

Особенно понравилось Боброву одно выступление доцента сельхозинститута, который говорил тихим, но уверенным голосом:

– По-моему, главный стержень ушёл из нашей сегодняшней жизни – забота о земле. А ведь испокон веков землепашец был благодарен ниве, звал её кормилицей, величальные песни, как невесте, сочинял. И не только сочинял песни, но лелеял, вкладывал всё в приумножение её внутренней силы, сохранял, как мог. Василий Васильевич Докучаев, когда впервые приехал в Каменную степь Воронежской губернии, удивился – до четырнадцати процентов гумуса в почве накопила природа. В Париже в музее тот срез богатырского чернозёма хранится, как эталон плодородия. А сейчас из тех земель, где лежал могучий пласт, плодородие уходит, испаряется, как влага. Земля тревогу бьёт, и первым должен прийти ей на помощь человек, вооружённый наукой, техникой, чтоб для нашего поколения и для будущих сохранить силу русского чернозёма.

Такие же мысли беспокоили в последнее время и Боброва. Он зааплодировал оратору, и хлопки эти прозвучали как сигнал. Зал дружно взорвался, потонул в рукоплесканиях.

У Боброва появилось желание в перерыве найти этого человека, пожать ему руку. Что греха таить, подумал Евгений Иванович, его брат агроном не решается говорить об этом открыто. А ведь горькие мысли о том, что неумелое хозяйствование, как ржа железо, подтачивает основу плодородия, что давно пора поставить надёжные барьеры, которые позволяли бы силу земли не только сохранить, но и укрепить, беспокоят, наверное, многих.

Задумавшись, Бобров пропустил последние слова секретаря обкома, и только когда на трибуну поднялся высокий, коренастый мужчина с вишневым загаром и заговорил спокойным, уверенным тоном, увидел Евгений Иванович – выступает Егор Дунаев, старинный его товарищ, бывший сокурсник по институту.

Знал Бобров – Егор работал председателем колхоза, ему писал об этом Степан Плахов, тоже друг школьный, писал, как всегда, с прибаутками: