Наверное, не любила она его, просто жалела, бесталанного. А тот гонору себе нагонял. Он перед войной в Ленинграде Военно-морскую медицинскую академию окончил, хирург, говорят, был классный, всю войну конвои обслуживал в Мурманске. У него орденов – весь китель увешан. Я даже испугался звона этого, когда он после войны домой приехал. Но на флоте его держать не стали, кому-то что-то сказал напрямую, его и вытолкнули в звании майора в запас.
Мать в Ленинграде жила после блокады. Нам повезло здорово – квартира сохранилась. Кругом развалины от бомбёжек и артиллерийских обстрелов, а наш дом – целёхонек, только без стёкол стоит. Но отец в Ленинграде не пожелал жить, поехал искать счастье в Казахстане. Его фронтовые друзья перетащили в какую-то больничку в Акмолинске. Может быть, там он и женился, а матери всё равно письма слал.
И вдруг новость – едет, а его нет и нет. Это потом мы узнали, что его прямо на вокзале арестовали. Оказывается, он в ресторан заглянул, клюкнул как следует и анекдот какой-то про товарища Берию рассказал. Вот и покатил в другую сторону, в Магадан, четвертной, что ему подарила судьба, разгуливать. Только в пятьдесят пятом дома оказался… Кашлял как будто внутри него барабан бухал. Ну и, видать, не выдержал, стал запоем страдать. Полгода мужик как мужик, в больнице работает, а потом три недели, как отдай, лежит в лёжку, глушит водку. Страшное зрелище: зарастает бородой, как медведь какой-то бурый, руки трясутся – стакан ко рту не может поднести.
Ну, кто его, такого, в больнице в Ленинграде держать будет? Прогнали с работы, а он в Новгородскую область пристроился, в одну районную больницу. И надо же, судьба! – шёл по улице, тучи к дождю собрались, разряд ударил – и в него, не копнулся…
– Да-а, – сказал Михаил Петрович, – и правда судьба, на фронте уцелел, а здесь…
– Власть ему такую судьбу уготовила, – Альберт Александрович, сверкнув глазами, передёрнул плечами.
– Власть тоже из людей складывается, – тихо сказал Коробейников, – и жизнь из людей.
– Ну, уж это вы не скажите, – Альберт Александрович колыхнулся могучим телом, заскрипел пружинами. – Выходит, по-вашему, общество на хороших и плохих делится? Пришёл хороший к власти – значит, порядок, плохой – готовь могилу? Да нет же, система у нас такая…
– Наверное, вы меня неправильно поняли? – сказал Коробейников. – Причём тут система?
– Система кнута, – сказал Альберт Александрович, – и никакой сложности. По низам щёлкает, чтоб, как овцы, послушные были.
