Петр Сергеевич на коллег не обижался. Что тут поделаешь, человек от природы ленив и завистлив, да и в науку часто приходят не по любви и не от внутренней потребности, а всего лишь от нежелания киркой махать или у станка стоять. Но уж коль пришли или, что чаще, родители за ручку привели — предпримите хоть какие-то усилия! Филолог, пишущий на родном языке с ошибками, а других языков не знающий вообще, — это же нонсенс! А ведь это так просто… Не требует ни таланта, ни особых способностей — достаточно элементарного интереса, терпения и усидчивости. Во всяком случае, это куда легче, чем научиться пользоваться мобильным телефоном или компьютером. Последнее далось Петру Сергеевичу с огромным трудом. И вовсе не потому, что он туп или стар. Просто он слишком глубоко копал и хотел знать суть, которую ему так никто и не смог достоверно объяснить. Скажем, где именно хранится в интернете та бездна самой разной информации, которой он так часто и охотно пользуется?
Реалии бурного двадцатого века прошли мимо Петра Сергеевича. Его погруженность в науку была столь тотальной, а сама наука настолько оторвана от политики и классовой борьбы, что ему прощалось даже то, за что других вполне могли привлечь и упечь в места не столь отдаленные. На предложение вступить в партию он переспросил: “Куда?.. Извините, я в этом ничего не понимаю. Боюсь, я не смогу вам быть полезным”.
Слова, которыми жила эпоха, были для него пустым звуком. Он искренне не понимал, почему дурацкие аббревиатуры типа КГБ или ЦК КПСС внушают окружающим такие избыточно сильные эмоции. Его изредка приглашали в эти организации для разовых консультаций, но люди в массивных казенных зданиях представлялись ему такими же обычными и малоинтересными, как, скажем, на улицах, в магазинах или в метро.
Горбачевской перестройки он, естественно, тоже не заметил. И лишь когда его академической зарплаты стало не хватать на жизнь, — а жил он предельно скромно, если не считать трат на домработницу, книги и свежие фрукты, — только тогда он понял, что наступил, как любят выражаться его студенты, полный трындец. Причем не только привычному образу жизни, но и отечественной науке и, вероятно, стране в целом. Спасать науку и страну в его компетенцию не входило, надо было думать, как восполнить прорехи в собственном бюджете. Времена действительно наступили непонятные и тяжелые. Рассказывали, что генеральный конструктор знаменитого “Бурана” вынужден был газетами торговать в подземном переходе, многие ученые просто уехали из страны, а вот Петр Сергеевич временные трудности преодолел на редкость легко. Всю жизнь он покупал книги, теперь пришла пора их продавать. К счастью, ценителей раритетов в стране оказалось гораздо больше, чем он предполагал. Правда, эти “ценители” в массе своей были дремучими нуворишами, стремящимися облагородить интерьер своих новых квартир и загородных особняков, попутно решая задачу вложения быстро обесценивающихся денег в вечные и непреходящие ценности.
