– Я наперед знаю, что ты хочешь мне сказать! – раздраженно отмахнулся Таян-хан, повернувшись спиной к Гуюк-хану. Одна из служанок, стоя перед ним на коленях, принялась обмывать его детородный орган, черпая воду из медного котелка. – Зачем ты приехал, Гуюк-хан? Не надо было приезжать! Все равно мы с тобой не договоримся. Мои воины устали от этой войны, от этих снегов и лесов, они хотят вернуться в степи.
– Уходя вот так, ты нарушаешь ясу Чингис-хана, недоумок, – сердито проговорил Гуюк-хан. – Это же дезертирство и трусость! За это полагается смерть!
– О какой ясе ты мне талдычишь, приятель! – усмехнулся Таян-хан. – Твои собственные нукеры не соблюдают ясу, они утаивают для себя большую часть добычи, не ходят в дальние дозоры, спят в ночном охранении… Ты знаешь об этом не хуже меня.
Таян-хан завернулся в широкий халат и уселся на кошму рядом с пылающим очагом. Молчаливым жестом он пригласил Гуюк-хана сесть на почетное гостевое место. Засунув плеть за голенище сапога и сняв с головы мохнатую шапку, Гуюк-хан тяжело опустился на мягкие подушки.
Служанки Таян-хана расторопно поставили перед Гуюк-ханом небольшой стол на низких ножках, выставив на него плоские блюда с тонко нарезанной вяленой бараниной, сушеной рыбой, курагой и овечьим сыром. Юная жена Таян-хана налила из бурдюка в круглые чаши желтоватый пенящийся кумыс.
Гуюк-хан с недоверчивым видом взял чашу с кумысом и молча протянул ее жене Таян-хана, чтобы та сделала глоток из нее. Узкие глаза найманки метнулись к супругу. Увидев его повелительный кивок, найманка с недовольным видом отпила кумыс из чаши Гуюк-хана. После чего она удалилась в глубь юрты, укрыв одеялом сидящую на ложе русскую невольницу, и сама села рядом с ней, поставив локти себе на колени и подперев ладонями свои круглые щеки.
– Твоя Ай-Чурек по-прежнему капризна и строптива, – с ухмылкой заметил Гуюк-хан, взглянув на Таян-хана. – Не очень-то она рада моему приходу. И из моей чаши она пьет очень неохотно.
– Ай-Чурек не любит кумыс, – сказал Таян-хан, исподлобья взирая на гостя. – Если ты мне не доверяешь, зачем тогда пришел в мою юрту.
– Как я могу тебе доверять после того, как ты со своими людьми покинул мое войско, – пожал плечами Гуюк-хан, пригубив из чаши. – Такого предательства я не ожидал от тебя, друг мой. Когда мне сказали об этом, то я сначала не поверил своим ушам!
Таян-хан сморщился, как от зубной боли, и раздраженно поставил чашу с кумысом обратно на стол, так и не донеся ее до рта.
