Максим кладет голову Галы себе на колени, берет носовой платок, сворачивает его в жгут и открывает Гале пальцем рот. Чувствует, как ее язык сразу реагирует на это вторжение и обвивается вокруг его пальца. Он опускает его вниз и кладет ей жгут из платка между зубами. И так они ждут. Вместе.
Можно ли их назвать любовниками? Многие задавали этот вопрос, но их любопытство никогда не было удовлетворено. Даже я ничего об этом не знаю, а я ведь общался с ними достаточно тесно. Доверие и отстутствие стыдливости может быть в равной степени свидетельством как близости, так и равнодушия. Кто может постичь любовные перипетии другого? Кто понимает хоть что-то из своих? В песенке на диалекте Трастевере говорится об этом так:
Ах, Фанфулла, ну ее, правду, в болото!
Догадки из Коэли
[77] в Борго
[78] порхают,
А знание с камнем на шее в реке.
Они целовались, много и, главное, подолгу. Обнимались на всех дискотеках и в парках Амстердама. Летними вечерами катались, сцепившись под кустами перед домом родителей Галы и на поле, где стоял цирк, когда Гала была маленькой. Нет ни одного местечка на их телах, которого бы за эти годы не коснулись губы другого. Но это ли делает мужчину и женщину любовниками?
Во время болезни или после пьянки один убирал за другим рвоту без малейшего отвращения, а потом забирался в испачканную постель, чтобы остаток ночи вытирать другому лихорадочный пот со лба и груди. Но чтобы они ни делали в этой постели, убежденные, что держат в объятиях самое дорогое, что у них есть, сексом они не занимались.
Вместо этого они шли гораздо дальше. Описывали друг другу интимные оттенки своих чувств. Как они занимались любовью с другими или хотели бы заниматься, что они при этом чувствовали и как они могли помочь друг другу разжигать новые страсти. В этом, казалось, один старался перещеголять другого, одновременно поглаживая обнаженную спину своего любимого. От каждого слова и каждой слезы, которыми они делились, они становились и ближе друг к другу, и дальше друг от друга. Пока они выслушивали трепетные признания другого, сердце таяло, а потом, в мгновение обостренной ранимости, вдруг сжималось, как будто из каждого откровения на свежую ссадину капала кислота.
Но ведь именно этим и занимаются любовники?
Но то, что им хотелось бы сказать, они не говорили никогда. И не ожидали услышать, потому что каждый так хорошо знал мысли другого, что сам заполнял неизбежные лакуны. Лучше соединиться языками в поцелуе, чем говорить о том, что понятно и без слов. Так и получилось, что за все эти годы они ни словом не обмолвились о любви друг к другу, но при настоящей большой любви это и не нужно. Желание надежней исполнения. Если это не любовники…
