Ах, Фанфулла, ну ее, правду, в болото,
Надежда дарует нам силы для жизни,
Владеть безраздельно желает лишь Смерть.
С другой стороны, они оставались актерами. Так что, возможно, они играли друг перед другом роли, в которые сами потом поверили.
Гала приходит в себя на железной кровати в огромном сводчатом зале госпиталя Фатебенефрателли. Максиму не удалось прогнать санитаров, которым в панике позвонил Фульвани. Они привязали Галу к носилкам и увезли в старинную больницу на острове Тиберина, чтобы сделать анализ крови и энцефалограмму.
Первое, что Гала видит, — это деревянная конструкция нефа шестнадцатого века. Над темными балками покачиваются волны света. Всегда трудно понять, где заканчивается бред и начинается реальность. Она не сразу осознает, что это на самом деле потолок, на котором играют отблески. Один из прожекторов, направленных на старинный мост, освещает струящиеся воды Тибра. Потом все идет быстро. За несколько минут она понимает, что произошло. Но только через два часа Гала полностью приходит в себя и снова крепко стоит на ногах. У нее болит голова, но она ни за что не хочет сразу идти домой.
— Мне нужно ощущать вокруг себя жизнь, — говорит она.
И голландцы в обнимку покидают остров, уходя из сияния прожекторов во тьму ночи.
— Знаешь, я точно не помню, — говорит Гала, потягивая самбуку.[79]
Максим пытается понять, действительно ли Гала забыла, что произошло между ней и Фульвани. После приступов у нее из памяти выпадают целые куски. Но он в данном случае сомневается. Гала избегает смотреть ему в глаза. Вполне может оказаться, что она просто не хочет рассказывать.
В глубине кафе, единственном на Трастевере, где так поздно еще можно перекусить, после полуночи зажглись огни на маленьком подиуме. На него поднимается молодая женщина. Очень полная. Взбирается с трудом. Позади нее встают два музыканта — пожилой аккордеонист и маленького роста юноша с тубой.
Гала берет Максима за руку и пожимает плечами.
— Может быть, вспомню, а может, и нет.
Женщина встает, подбоченившись, и начинает петь. На местном диалекте, так что Гала с Максимом не понимают ни слова.
— Разве ж можно всем подряд показывать такие слайды? — спрашивает Максим через некоторое время.
Ты мне всегда говорил, что мне нечего их стыдиться. Да› нечего. Но всему свое время и свое место.
Певицу сменяет пожилая супружеская пара. Женщина в костюме, украшенном страусиными перьями. Мужчина сбрасывает накидку, под ней — трико из золотой парчи. Время от времени женщина что-то кричит, и жилистое тело мужчины принимает ту или иную позу. Удерживает ее несколько секунд, сильно сосредоточившись, словно это требует сверхчеловеческого напряжения. Затем расслабляет мышцы, подпрыгивает и восклицает:
