Филиппо прекрасно видел, что происходит. Он составил список опер, в которых все еще хотел осуществить свои мечты. Он не собирался ни на йоту уменьшать свои требования, даже если бы ему пришлось для этого все чаще отказываться от своего гонорара. Самые важные требования он неизменно предъявлял в отношении статистов. Каждый из них был для него цветным мазком, которыми он писал свою картину в обрамлении сцены.
Но и вне репетиций он окружал себя статистами. Это были молодые люди, которых он, как необработанные драгоценные камни среди тонн щебня, выбирал из тех, кто приходил на прослушивания. Он искал взгляд, жест, проблеск воспоминания, улыбку — все, в чем он замечал какой-то миг красоты, который бывает пойман на старинных полотнах.
В начале своей карьеры все они пылали энтузиазмом, еще не ведая ревности актерской профессии. В их присутствии Сангалло оживал. После репетиций он брал их с собой на выставки или в книжный магазин, покупал им дорогие подарки, с одной лишь целью — развить у них интерес к разным искусствам. Тех, кто крутился вокруг него лишь для того, чтобы получить что-то материальное, он удалял от себя. Они получали еще более ценные подарки, чтобы компенсировать огорчение, и затем не допускались на обед, который он устраивал для остальных актеров в лучших ресторанах города. В ресторане он настаивал, чтобы каждый попробовал все блюда, прежде всего, потому, что он знал, что эти дети очень мало зарабатывают и привыкли плохо питаться. Излишне говорить, что они обожали его. Многие еще никогда не встречали человека такого масштаба, и в наше время можно встретить еще много мужчин и женщин в сфере искусства, которых он когда-то вдохновил.
За обедом он читал стихи и изображал сцены из старых фильмов, рассказывал истории из своей жизни, причем в самые озорные моменты переходил на какой — нибудь необычный язык. Когда он чувствовал себя свободно, у него всегда было печальное выражение лица. Но, несмотря на это, он вовсю наслаждался интересом к своей персоне. Когда кто-то обращал внимание на его циничные высказывания, многие из которых оставались незамеченными между его шутками, на его мрачном лице появлялась благодарная улыбка, как у ребенка, который на миг забыл, из-за чего плакал.
После очередной премьеры виконт приглашал своих старых друзей из-за границы, чтобы продемонстрировать им свои мечты. Для тех, кто знал его в лучшие времена, он устраивал небольшие ужины, на которые являлся в сопровождении одного-единственного молодого статиста, бывшего его фаворитом. Так после одной премьеры в «Схевенингене» и Максим обедал в отдельном кабинете приморской гостиницы вместе с Луи Журденом
