Сон льва | страница 12



Гала последовала за ним. Через ту же щель она могла видеть часть арены. Она видела, как он стоял у зрительских мест, незамеченный публикой, до тех пор, пока пятно света не выделило его и не вытащило на середину арены. Он поскользнулся на опилках. Упал. Его поколотил белый клоун, сначала надменно требовавший от него сделать невозможные вещи и высмеявший его, когда тот не справился. Он выглядел несчастным: этакий бедолага, над которым все потешаются. Он напомнил Гале персонажа из комиксов, избитого толпой и ставшего плоским как бумага, но все равно встающего, выправляющегося и идущего дальше, помятого, но не сломленного. На долю этого клоуна выпадали насмешки, удары и презрение, но он принимал все весело, забавляя публику. Он изображал постоянно извиняющуюся гримасу — поднятые брови, уголки губ и плечи, чуть ли не до ушей. И публика не могла его не прощать. «Вот бы к нему прикоснуться», — думала Гала, которая никогда не видела такого необыкновенного существа. Глупого, но непобедимого.

Вдруг Галу больно схватили за шиворот и вытащили из палатки. Ее цепко держала полная блондинка с распущенными волосами. Шею обвивала толстая змея, голова которой лежала прямо на бюсте у циркачки.

— Без билета, естественно? — рявкнула она, и когда Гала покачала головой, женщина сделала вид, что хочет дать ей пинка.

— Приходи сегодня вечером, с деньгами, и тогда можешь смотреть, сколько душе угодно. Ну, давай, дуй домой, — она сняла змею, словно шарф, и помахала ею перед лицом Галы, — или я скормлю тебя Эннио.

Гала побежала под дождем домой, не переводя духа и не вспомнив о том, что ее велосипед и ранец остались у цирка.

Когда она, запыхавшись, вбежала в гостиную, то столкнулась лицом к лицу с пастором, который вместе с женой пришел навестить ее родителей.

— Здравствуй, малышка, — у мужчины был высокий голос, наверное, перехваченный тугим белым воротничком.

— Мы как раз говорили о тебе, — сказал Ян, а жена пастора взяла Галу за руку и усадила к себе на колени.

— Мы уже начали беспокоиться, — сказала она, подбрасывая Галу у себя на коленях.

Отец бросил на Галу взгляд, который говорил, что ей все простится, если она в ближайшие двадцать минут покажет себя с лучшей стороны. Вандемберги происходили из старинного рода пасторов, и хотя Ян читал свои лекции так, будто стоит на церковной кафедре, ему так и не простили того, что он не пошел по стопам своего отца и деда. Он не решился на это, сам слишком много сомневался, и благоговел перед пасторами не из-за их благочестия, а из-за их проповедей, которыми они могли по желанию нагнать на прихожан страх, вызвать чувство вины или утешить. Эти старомодные пастыри человеческих душ владели силой слова; сокровищем, которое Ян высоко ценил. Он втайне надеялся, что Гала тоже так научится, и в один прекрасный день — времена ж меняются — он увидит ее за церковной кафедрой, а сам будет сидеть в первом ряду, трепеща от ударов ее проповеди, мечущей громы и молнии.