4 марта 1997 года, во вторник, – накануне смерти Сталина, однако, – я отправился в командировку в Петербург. Я, конечно, не поехал в командировочной плацкарте, а взял купейный, – к комфорту быстро привыкаешь, не так ли? И вот иду я от метро на поезд, и тут из грязной ниши здания вокзала бомж ко мне подкатывает. Ну, бомж как бомж: одет чёрти во что, трясётся весь и глаза – умоляющие. "Мужик, – говорит, – купи книжек. За сотку, а?" – И пакет мне пластиковый суёт. "Что, отец, – спрашиваю, – не догнался?" – "Ага, – говорит. – Мужик, сотку!"
А у меня, не смотря на сырую погоду, настроение радостное: по подковёрным слухам, которые, как известно, в отличие от прогнозов погоды, всегда сбываются, мне шло повышение по службе. Короче, думал, последняя неделя в этой должности, а там – всё выше, и выше, и выше. Ага, губу раскатал.
Владимир Сергеевич замолчал и глубоко затянулся "Мальборо", тоскливым взглядом всматриваясь в противоположный берег протока. А я отправился проверять свои закидушки, готовясь выслушать после паузы печальную историю о том, как стареющий банкир провалил подписание договора и вместо обещанного повышения очутился в дерьме по маковку. Ну что ж, история как история, можно и послушать, раз всё равно почти не клюёт.
Владимир Сергеевич терпеливо дождался, пока я очищу от водорослей леску, поменяю наживку и перезакину донки. Потом продолжил:
– Извините, тут я вперёд забежал, об этом после.
Ну так вот: настроение у меня приподнятое, дел в Питере не ахти сколько – короче, вся жизнь впереди. "Бери, – говорю, – так, нафига мне твоя макулатура? Небось, на вокзале у лоха какого спёр?" – И протягиваю ему вместо сотки "пятихатку": "Выпей, мужик, за моё повышение". А он: "Нет, – говорит, – возьми книжки – пригодятся, почитаешь на досуге. Ты ведь в командировке. Ох, долгой командировке". Всунул мне пакет в руку и ушёл быстрым шагом.
"Эх, бомжи, бомжи, – думаю, – насквозь людей видят, щеглы!"
Так и залез в купейный вагон с бомжовым пакетом. А там как обычно всё: сел поехал, выпил коньячку – и утром в Питере. Погода, правда, мерзкая стояла – ну, весна-размазня.
В общем, быстро я все дела переделал, к обеду свободен как птица. Побродил по городу, забрёл в какой-то ресторанчик на Петроградской стороне, там и поужинал. В тот же день решил обратно ехать: а что, на купейный-то билеты всегда есть. И тут дёрнуло меня до вокзала пешком прогуляться, типа, когда ещё в Питере буду – повышение же ждёт, конец командировкам. А погода мерзейшая, туманная. "Чистый Питер, – думаю, – когда ещё такое увидишь?" И контраст прикольный: погода мразь, а на душе хорошо. Романтик, блин!
