— Правильно, Саша, — похвалил старый шахтер. — Я уже ей говорил, не хочет уходить. А тебя вот послушалась. Хорошо… Ну а насчет того, что хуже бывало, так это ты, милый, не прав. Хуже, чем сейчас, нам еще не бывало… Воды нет. Хоть бы дождь, что ли, пошел. Грудь горит. Смерть пить охота.
Пархоменко снял флягу, взболтнул ее и подал шахтеру.
— А ты? — удивился шахтер.
— Не хочу. Я только напился. Пейте, друзья. Фляга пошла по рукам.
Пройдя некоторое время вместе с шахтерами, Александр Яковлевич возвратился к голове поезда. Машинист, высунувшись в окно, всматривался в широкую степь.
— Увидел что? — спросил Пархоменко.
— Пыль в степу! — коротко сказал машинист.
Александр Яковлевич одним махом вскочил на подножку. «Пыль в степи» было боевой тревогой для воро-шиловцев-луганчан на походе. Это означало, что снова пылят к полотну немецкие кавалеристы на короткохвостых раскормленных лошадях. Раньше, когда эшелоны шли вместе, это не представляло особой опасности. Теперь для отставшего эшелона нападение было серьезной угрозой.
Пархоменко прикинул на глаз расстояние до впереди идущего поезда. Далеко. Верст пять. Но, возможно, услышат.
— Давай сигнал! — сказал он машинисту. Выпуская последние пары, тревожно завыл паровоз.
Эшелон остановился. В вагонах заплакали дети. Несколько сот вооруженных мужчин — шахтеры, металлисты, рабочие луганских заводов — выбежали на ту сторону рва и, щелкая затворами винтовок, стали занимать позицию вдоль полотна железной дороги.
— Вот жизнь! — сказал машинист. Он полез на тендер и стал прилаживать ручной пулемет.
— Умеешь? — удивился Пархоменко.
— А как же! — старик с явной гордостью посмотрел на него. — Я ж машинист. Как мне машину не разуметь? — произнес он вдруг молодым голосом.
В степи прокатился орудийный выстрел. Послышался все нарастающий свист. Снаряд разорвался неподалеку от пути, взметнув бурую тучу земли.
Пархоменко спрыгнул с подножки и, ведя лошадь в поводу, направился к залегшим бойцам. Прямо на него набежал с мешком на спине давешний старый шахтер,
— Ты куда, дед, с мешком? — спросил он.
— Гранаты тут, товарищ дорогой, — торопливо ответил шахтер.
— Смотри не взорвись! — Александр Яковлевич нагнулся и сильной рукой поправил мешок.
— Еще чего! Я их уж раз двадцать таскал. И все живой! — Шахтер легкой побежкой пустился вдоль полотна.
Среди эшелона вновь разорвался снаряд. Загорелся один из вагонов. Повалил густой дым. В нем, как в тумане, забегали женщины с кричащими детьми на руках.
