Клубившаяся в степи пыль приближалась. Солнце садилось, и на кровавом фоне заката стали видны броневик и черные силуэты скачущих всадников. По блестящим, лакированным каскам Пархоменко узнал немецких улан. Они стремительно приближались, ширясь по фронту. Обстрел прекратился… Над строем улан сверкнул длинной искрой блеск обнаженных сабель. Все притихло. Только слышался катившийся по земле конский топот.
— Огонь! — громко крикнул Пархоменко.
Почти в упор ударили пулеметы. С бронеплатформы полыхнули картечью две трехдюймовки. Лошади дыбились, падали и катились по земле, давя своих седоков. Но остальные, широко разомкнув строй, продолжали мчаться к полотну железной дороги.
— Встать! За мной! — крикнул Пархоменко, выбегая вперед. — На штыки их, ребята!
Шахтеры бежали за ним, кто выставив штык, кто схватив винтовку за ствол. Уланы наскочили плотной массой рыжих коней. В пыли замелькали сабли, приклады, штыки. Шахтеры сильными руками срывали всадников с седел, кололи штыками, сами падали под ударами сабель, но никто не побежал и не оставил товарищей.
Подняв брошенную винтовку, Александр Яковлевич дрался вместе с бойцами. Вдруг он увидел прямо перед собой искаженное злобой лицо офицера. Сверкнув высоко поднятой саблей, офицер обрушил удар, но Пархоменко успел вовремя прикрыться винтовкой. Офицер покачнулся в седле и выронил саблю.
— Бегут! Бегут! — на разные голоса закричали шахтеры. — Бей их, братва!
Уланы кучками и поодиночке покидали место схватки. Вслед им щелкали выстрелы. Пыль быстро рассеивалась, открывая широкий вид на холмистую степь. Выйдя из-под обстрела, уланы сбивались в колонну. Но тут навстречу им показались из балки какие-то всадники в красных рейтузах и таких же красных пилотках[5]. Они были кто в солдатских гимнастерках, перехваченных ремнями, кто в голубых гусарских доломанах. Впереди ехал на вороной лошади тонкий всадник, очевидно командир.
— Что за кавалерия? — недоумевал Пархоменко. — Откуда она?
И тут произошло неожиданное. Подпустив улан на близкое расстояние, гусары выхватили блеснувшие шашки и с криком понеслись в атаку на них.
— Вот жизнь! — весело сказал подошедший к Пархоменко старик машинист. — Да кто ж это такие?
Пархоменко молчал. Не отрывая глаз от бинокля, он наблюдал за схваткой. Его внимание привлек молодой командир, и он с восторгом, сам не замечая того, только ахал и покачивал головой. И было чему удивляться. Командир мелькал то тут, то там, и где бы ни появлялся его вороной конь, уланы валились из седел. Одну минуту; ему показалось, что командир исчез, окруженный уланами. Но нет, вот он вновь появился, и сверкающий круг его широко пущенной сабли словно венцом накрыл место схватки…
