Конармия - Александр Петрович Листовский

У белого в желтых потеках облезлого здания станции с надписью «Лозовая» шумели вооруженные люди. Слышались грозные голоса:

— А ну покажи руки!

— Нет, ладони покажь!

— Гляди, ребята, обманывает. Вот так рабочий! На Дон пробираешься, господин офицер?

Красногвардейцы угрожающе придвинулись к высокому человеку с обросшим черной щетиной длинным лицом, который, поеживаясь от налетавшего из степи холодного ветра, прятал подбородок в меховой воротник.

— Бери его, братва! Чего с ним разговаривать? — вмешался вихрастый парень в кубанке. — Ставь гада к стенке!

— Стойте, стойте, товарищи, — неожиданно спокойно заговорил человек. — Я никого не обманываю. Я рабочий, часовщик, и мозоли тут ни при чем. А сейчас я сотрудник Чека.

— Сотрудник? А ну, покажь документы. Поглядим, какой ты сотрудник, — сказал с явной угрозой обвешанный гранатами бородатый красногвардеец, по виду старый солдат.

Храня на лице невозмутимое выражение, человек не спеша пошарил во внутреннем кармане бекеши, вынул потертый бумажник и достал из него документ.

— А ну, ребята, кто из вас грамотный? — спросил, оглядываясь, старый солдат.

— Давай, что ли, я, — предложил вихрастый парень.

— Читай, Лопатин. В удостоверении, или в мандате, как говорили в те времена, было сказано, что сотрудник Петроградской чрезвычайной комиссии Валентин Туроверов командируется в распоряжение начальника Донской чека.

— А печать правильная? — недоверчиво спросил старый солдат.

— Как есть по форме, — отвечал Лопатин. — Серп и молот. Рабоче-крестьянская.

— Ишь ты! — Солдат виновато поежился. — Чего я; ты, браток, сразу не сказал? — заговорил он добродушно. — А ведь мы тебя чуток не тово… За это, конечно, извиняемся. Всяко бывает.

— Хорошо работаете, товарищи, — с довольным видом похвалил Туроверов. — Я ведь нарочно хотел проверить. Ну а теперь вижу, что на вас вполне можно положиться. — Он достал пачку петроградских папирос и щедро оделил красногвардейцев.

— А что у вас тут нового слышно? — спросил он, оглядывая повеселевшие лица.

— Наша берет, — бойко сказал польщенный похвалой старый солдат. — Генерал Корнилов из Ростова сбежал. На Кубань загремел!

— Ну?!

— Так точно. А сам атаман Каледин, слышь, застрелился.

— Каледин?! — в черных глазах Туроверова промелькнула тревога. — Не может этого быть!

— Как не может? — возразил солдат. — И в газете печатали.

Услышав это, Туроверов понял, что, пока он три недели тащился в поезде от Петрограда до Лозовой, на юге произошли большие события. Приметив на себе настороженный взгляд вихрастого парня, он твердо сказал: