— Лучше объясните, зачем вы вооружаете рабочих!
Подняв руку, оратор попросил внимания.
— Да, мы хотим вооружить рабочих, — объявил он. — Но у нас нет оружия. Революция нуждается в защите.
Сергей Лазо стал пробираться вперед, к президиуму. Первым его заметил с трибуны бородач. Он замолчал и с интересом уставился на подходившего к сцене юношу в офицерской шинели. Шум в зале сразу схлынул, глаза всех обратились на стройную, крепко перетянутую ремнем фигуру офицера. Стал слышен четкий стук шагов.
Взгляды Сергея Лазо и оратора, молча стоявшего на трибуне, встретились, бородач сделал жест, приглашая офицера наверх, на сцену.
Щелкнув каблуками, Лазо кинул к козырьку руку, и в тишине затаившегося зала отчетливо прозвучал его молодой голос:
— Моя рота у стен Совета. Готов выполнить любой приказ!
Адольф Перенсон (партийная кличка Борода) отбыл каторгу за участие в Кронштадтском восстании и имел за плечами колоссальный опыт революционной борьбы, тот самый опыт, которого Сергей Лазо в свои двадцать три года был лишен и которого одними митингами, спорами и чтением не обретешь: это был опыт человека, участвовавшего в классовых боях. В Красноярском Совете Перенсон отстаивал линию большевиков и часто упоминал имя Ленина, пользовался его аргументами. Ада при одном упоминании имени Ленина принималась ожесточенно спорить. Она не узнавала Перенсона. Годы каторги и ссылки сделали из него «чистопородного» большевика. Вскоре между прежними товарищами наступило охлаждение.
Наоборот, Лазо все более сближался с Перенсоном. После памятного заседания Красноярского Совета, когда четвертая рота как бы силой своего оружия поддержала пламенное выступление Бороды, между старым политкаторжанином и молоденьким прапорщиком установились доверительные, дружеские отношения. Мысли Перенсона занимала подготовка к съезду Советов Восточной Сибири — делегатами туда следовало послать только большевиков. Основными соперниками Борода считал эсеров, хотя и предсказывал им поражение на выборах этих делегатов. В откровенных разговорах Перенсон снисходительно посмеивался над тем, что Лазо все еще никак не может избавиться от влияния Ады. Кроме того, Лазо совершенно не знал рабочего класса.
— Вы все равно будете с нами, — уверенно заявлял Перенсон.
Разговор заходил о соперничестве среди эсеров. Перенсон знал о размолвке Лазо со своими прежними товарищами. Но он уверял, что Ада и Григорий возьмутся за ум.
