— Сэр Гарри! — позвала Оливия, вставая.
Она оперлась на подоконник, вглядываясь сквозь темноту в его окно, где он темным силуэтом выделялся на фоне света. Он так неожиданно замер…
При звуках ее голоса он очнулся, посмотрел вверх на ее окно, но не прямо на нее.
— Простите, — пробормотал он и быстро опустил глаза на страницу, разыскивая, где остановился.
— Ничего страшного, — успокоила она. Он и, правда, выглядел несколько странно, как будто только что съел что-то неподходящее. — С вами все в порядке?
Он поднял на нее глаза, и вдруг — право же, это было почти невозможно описать, или даже понять — вдруг это случилось. Глаза их встретились, и, несмотря на темноту, на невозможность видеть их цвет, этот теплый, густой шоколадный оттенок — она все поняла. И почувствовала. И у нее перехватило дыхание. Она просто потеряла способность дышать. И равновесие тоже. Она плюхнулась обратно в кресло и мгновение сидела, удивляясь сумасшедшему стуку собственного сердца.
Он всего-навсего посмотрел на нее.
А она… она…
Упала в обморок.
О Господи, да он наверняка решил, что она совершенно ненормальная. Она никогда в жизни не падала в обморок, и даже… о, хорошо, она не то, чтобы по-настоящему упала в обморок, но ощущения были именно такие, все вдруг поплыло, закружилось, расплылось… а теперь он подумает, что она из тех леди, которым приходится повсюду таскать с собой уксус.
Это достаточно скверно уже потому, что она полжизни сама над такими насмехалась. О, Боже мой, Боже мой. Она снова вскочила и высунулась в окно.
— Со мной все в порядке, — крикнула она. — Я просто оступилась.
Он медленно кивнул, и она поняла, что он ничего не заметил. Мысли его витали далеко-далеко. Потом, словно внезапно вернувшись с небес на землю, он посмотрел вверх и извинился.
— Задумался, — объяснил он. — Уже поздно.
— Да, — кивнула она, хоть и не думала, что сейчас может быть намного позже десяти. И вдруг поняла, что просто не вынесет, если он сейчас попрощается с ней, что она просто обязана сделать это первой. Потому что… поскольку… Ну, она не вполне понимала, почему, но твердо знала, что так и есть.
— Я как раз собиралась сказать вам, что мне пора уходить, — затараторила она. — Ну, то есть, не уходить, конечно, поскольку идти мне, собственно, некуда, ведь я уже сижу в своей комнате, и не собираюсь идти никуда кроме постели, а она всего в паре шагов…
