.
— Ненавижу, когда автор так поступает, — объявила Оливия.
— Тссс. Нам следует начать с начала, то есть не с того дня, когда мисс Баттеруорт прибыла в Тиммервелл-холл, и даже не тогда, когда она приехала, в Фитцжеральд-палас, бывший ее домом до Тиммервелл-холла. Нет, нам следует начать в тот день, когда она родилась, в яслях …
— В яслях! — взвизгнула Оливия.
Он хитро улыбнулся.
— Я просто проверял, слушаете ли вы.
— Мерзавец.
Он усмехнулся и продолжил чтение.
— … в тот день, когда она родилась в маленьком домике в Гемпшире, окруженном бабочками и розами, ровно за день до того, как город опустошила эпидемия оспы.
Он посмотрел вверх.
— Нет, не останавливайтесь, — подбодрила она. — Как раз становится интересно. Что за оспа там была, как вы думаете?
— А вы черствая барышня, знаете ли.
В знак согласия она склонила голову набок.
— Меня просто завораживают эпидемии. С самого детства.
Он быстро проглядел остаток страницы.
— Боюсь, вы будете разочарованы. Автор не дает никаких медицинских описаний.
— Может, на следующей странице? — с надеждой спросила она.
— Я продолжаю, — объявил он. — Эпидемия унесла ее обожаемого отца, но чудесным образом пощадила младенца и его мать. Среди погибших также оказались ее бабушка с материнской стороны, оба дедушки, три двоюродных бабушки, два дядюшки, сестра и троюродный брат.
— Вы снова смеетесь надо мной, — обвинила она.
— Нет! — возразил он. — Клянусь, здесь так и написано. На них там, в Гемпшире, просто мор какой-то напал. Не швырни вы в меня книгу, вы сами могли бы убедиться.
— Никто не может писать так кошмарно.
— Похоже, у некоторых получается.
— Просто не знаю, что хуже, автор, написавший этот бред, или мы, читающие его вслух.
— А я получаю огромное удовольствие, — провозгласил он.
Он и, правда, наслаждался. Все это было совершенно невероятно: он сидит на собственном окне и читает умопомрачительно плохую новеллу леди Оливии Бевелсток, самой популярной светской девушке. Но ветерок был свеж и ласков, а он весь день до этого провел взаперти. И иногда, когда он смотрел вверх, то видел, как она улыбается. Не потому что смеется над ним, хотя и это тоже случалось. Нет, те улыбки, что подобно электрическим разрядам прошивали его тело, расцветали на ее лице тогда, когда она не знала, что он за ней наблюдает, а просто наслаждалась моментом и улыбалась ночи.
Оливия была не просто хорошенькой, она была прекрасна, такие лица — сердцевидные, с идеальной, словно фарфоровой кожей — сводят мужчин с ума. А ее глаза… женщины готовы убить за такой цвет — за эту изумительную васильковую синеву.
