— Слышал… Ну, все равно, приезжайте этак часу во втором, что ли, к Палкину. Побеседуем и выпьем вместе, а?..
Неручный как-то особенно настойчиво просил Венецкого приехать, и Венецкий дал слово.
— И сам дивлюсь, что со мной делается, а если бы вы знали, Венецкий, как мне не хочется ехать туда! — снова заговорил Неручный, провожая приятеля. — А вы как?
— Я… Да, право, ничего особенного…
— А мне не хочется… Очень не хочется!.. — уныло прошептал доктор.
— Послушайте, Неручный, вам ведь можно… Откажитесь… — проговорил Венецкий и сам почему-то вспыхнул.
— За кого вы меня, юноша, принимаете? — серьезно проговорил Неручный. — Люди будут гибнуть, как собаки, а я буду лежать здесь и плевать в потолок, только потому, что у меня предчувствия скверные… Это, как говорит Матрена, даже довольно глупо! — засмеялся Неручный, пожимая Венецкому руку.
— Смотрите же, не надуйте. Приходите! — окликнул он еще раз приятеля на лестнице. — У Распольевых до часу довольно наскучаетесь. Верно, там будут предаваться патриотическим восторгам да передовые статьи излагать своими словами. Что же больше публике на журфиксе делать?
Венецкий отправился к себе в меблированные комнаты, купил по дороге манифест, прочел его и сел писать матери.
Он изливал ей свое горе и в конце только написал, что едет в действующую армию и дорогою заедет к ней проститься.
II
У Распольевых Венецкий застал большое общество за чайным столом. Дамы были все в черных платьях. Сама хозяйка была очень интересна в черном фае, гладко обливавшем ее маленькую, несколько вертлявую фигурку. Она что-то доказывала, жестикулируя маленькою ручкой в кружевном рукавчике, своей соседке, в то время, когда в столовой появился молодой краснощекий офицер, смущенно озираясь в незнакомом обществе и выискивая глазами хозяйку.
— Мосье Венецкий… Наконец-то! — приветствовала его Катерина Михайловна, пожимая ему руку.
Она очень мило поблагодарила его, что он сдержал обещание, назвала его фамилию, назвала несколько фамилий, которые он тотчас же забыл, и усадила его возле себя, обводя глазами чайный стол и заметив, что Никса в столовой не было.
— Читали, конечно, манифест?
— Читал…
— И что вы теперь скажете? — заметила она, бросая на него смеющийся, кокетливый взгляд.
Но пока он собрался отвечать, Катерина Михайловна уже рассказывала своей соседке о том, какое впечатление произвел манифест на графиню Кудаеву.
— Старуха плакала… плакала от умиления и написала патриотическое стихотворение.
