— Ты хочешь сказать, что ее показания ничего нам не дадут?
— Ну почему же. Томасси, скорее всего, доведет ее до слез, но нам не удастся выиграть процесс только потому, что Томасси не слишком любезен с молоденькими девушками. Поехали дальше.
— Остается еще психиатр, который говорил с ними обоими. Он покажет, что Урек психически здоров и полностью осознавал, что делал.
— Да.
— Что — да?
— Ты когда-нибудь слышал, как дает показания психиатр? Это же ящик со змеями, который нельзя открывать, не предусмотрев всех последствий. Большинство психиатров полагают, что ни одно человеческое существо не виновно в совершении зла, по крайней мере такое впечатление создается у присяжных. Есть еще идеи?
— Похоже, ты подумал обо всем.
— Да.
— Кроме одного.
— О чем ты?
— Как выиграть процесс.
Кантор потянулся, думая о том, что с удовольствием влепил бы пару оплеух этому молодому нахалу.
— Не делай этого, — предостерег его Ферлингер.
— Чего?
— Не бей меня голой рукой. Для вынесения обвинительного приговора желательно использование смертоносного оружия. Кстати, что ты сказал жене?
— Что мы посадим его за решетку.
— Сегодня ты собираешься сказать ей что-то другое?
— Дело еще не закончено. Урек чуть не задушил Джафета. От этого никуда не денешься.
— Мне, Всевышнему и тебе известно об этом, но мы не входим в состав жюри. А Томасси как раз и старается убедить их в обратном. Кстати, ты знаешь, чем он сейчас занимается? Он в камере Урека.
— И что из этого?
— Он пошел к Уреку сразу после совещания у Брамбейчера. Ты думаешь, он сидит там только для того, чтобы подбодрить парня?
— К чему ты клонишь?
Ферлингер разглядывал пальцы, будто раздумывая, не пора ли ему стричь ногти.
— Я полагаю, Томасси собирается выставить Урека в качестве свидетеля.
— Он не посмеет.
— Держу пари, они репетируют завтрашнее выступление.
— Он не решится на такое!
— Я скажу тебе, почему он это сделает. — Ферлингер встал. — Ты любишь рассуждать о решающем факторе. Так вот, в деле Урека решающим фактором является то, что Томасси умнее тебя.
* * *
Школьный сторож, волоча ноги, подошел к креслу и осторожно опустился в него.
— Пожалуйста, скажите, как вас зовут, — начал Кантор.
— Феликс Гомес.
Стенографистка попросила его произнести имя и фамилию по буквам. Сторож покачал головой. Он не мог этого сделать.
— Запишите имя по правилам грамматики, — сказал судья Брамбейчер. — Если понадобится, мы сверим вашу запись с его документами о приеме на работу.
— Вы сторож в школе Оссининга?
