- А в Африке всенародный траур.
Ни мама, ни Овесян ничего не ответили.
- Поймите, - продолжал Буров, - нет времени проводить мелкие опыты. Нужен сразу грандиозный размах. Только такой масштаб может сделать нашу работу практической. Разве не этого вы всегда хотели, Амас Иосифович?
- Зачем моими словами играешь? - рассердился Овесян.
- Неужели я должен был тайно подкрасться к берегу и погасить ваше "Подводное солнце"?
- Кому только могло это прийти в голову! - в ужасе воскликнула мама.
Я невольно съежилась в своем снежном убежище.
- Амас Иосифович, дорогой наш академик!.. Вы только представьте, во имя чего мы это сделаем, ради чьего спасения!.. Вот вы ужаснулись, что я мог пойти на научный разбой...
- Недостойно это...
- Я переборол себя. Я не своевольничал, я пришел к вам. Неужели же вы... Неужели вы не поймете, что должны мы сейчас вместе сделать?
- Это ты зря, Буров. Зачем митинговать? Кроме того, риск мой не так велик. У тебя может ничего не выйти.
- Должно выйти. И не только здесь. Везде должно выйти. И с вашей помощью.
Вездеход, буксировавший наш ажурный излучатель, подошел совсем близко.
- Я настаиваю на решающем опыте, чтобы остальные сорок девять тысяч девятьсот девяносто девять опытов были не нужны, - заключил Буров.
- Подумать только, сколько затрачено на "Подводное солнце"! И все это теперь!.. - почти в отчаянии воскликнул Овесян.
- Важно не сколько израсходовано, а сколько будет сбережено... и спасено, - ответил Буров.
- Он меня подведет! Честное слово, подведет под монастырь! - крикнул Овесян.
Я больше ничего не слышала из их разговора. Они все пошли навстречу вездеходу. Я видела, что из его кабины высунулась Елена Кирилловна.
И тут я подумала: а вдруг ничего не выйдет и наш излучатель не создаст субстанции, не погасит ядерных реакций, подумала, что ни Овесян, ни мама ничем не рискуют, рискует только один Буров.
Я еле дотащилась до вездехода. Про меня все забыли. Елена Кирилловна пошла навстречу Бурову, который все еще ходил с Овесяном. Не знаю, что они еще обсуждали.
Я замерзла и забралась в кабину механика, который ушел на пост управления. Я считала, что Буров и Елена Кирилловна все-таки придут сюда.
И они пришли. Буров говорил:
- Он не мог поступить иначе. Я уважаю его.
- А я уважаю вас, Буров, - сказала Елена Кирилловна.
- Он оказался выше самого себя, выше старой своей позиции. Он рискует всем, что им сделано. Так мог поступить только подлинный ученый.
