– Ба, – произнес я слабым голосом, – да ведь это зеркало.
– Зеркало? – захлебнулась Джеки.
– Да, огромное, во всю противоположную стену. Больше ничего не видно. Я не могу подобраться вплотную к окну.
– Посмотри на крыльцо, – сказала Джеки.
Я посмотрел. Возле двери стояла бутылка молока – сами представляете, какой величины. Она была пурпурного цвета. Рядом с ней лежала сложенная почтовая марка.
Пурпурное молоко? – удивился я.
– От пурпурной коровы. Или бутылка такого цвета Эдди, а это что, газета?
Это действительно была газета. Я прищурился, пытаясь различить хотя бы заголовки «В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС», – гласили исполинские красные буквы высотой чуть ли не в полтора миллиметра. «В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС ФОЦПА НАСТИГАЕТ ТЭРА». Больше мы ничего не разобрали.
Я мягко набросил кретон на клетку. Мы пошли завтракать к Терри – все равно надо было еще долго ждать автобуса.
Когда мы вечером ехали домой, то знали, чем займемся прежде всего.
Мы вошли в дом, установили, что мистер Генчард еще не вернулся, зажгли в его комнате свет и стали вслушиваться в звуки, доносящиеся из птичьей клетки.
– Музыка, – сказала Джеки
Музыку мы едва слышали, да и вообще она была какая-то ненастоящая. Не знаю, как ее описать. И она тотчас смолкла. Бух, царап, шлеп, в-ж-ж. Потом наступила тишина, и я стянул с клетки чехол.
В домике было темно, окна закрыты, жалюзи опущены. С крыльца исчезла газета и бутылка молока. На двери висела табличка с объявлением, которое предостерегало (я прочел через лупу): «КАРАНТИН! МУШИНАЯ ЛИХОРАДКА!»
– Вот лгунишки, – сказал я. – Пари держу, что никакой лихорадки там нет.
Джеки истерически захохотала.
– Мушиная лихорадка бывает только в апреле, правда?
– В апреле и на рождество. Ее разносят свежевылупившиеся мухи. Где мой карандаш?
Я надавил на кнопку звонка. Занавеска дернулась в сторону, вернулась на место; мы не увидели… руки, что ли, которая ее отогнула. Тишина, дым из трубы не идет.
– Боишься? – спросил я.
– Нет. Как ни странно, не боюсь. Карапузы-то нас чураются. Кэботы беседуют лишь с…Сноска2
– Эльфы беседуют лишь с феями, ты хочешь сказать, – перебил я. – А чего они нас, собственно, отваживают? Ведь их дом находится в нашем доме – ты понимаешь мою мысль?
– Что же нам делать?
Я приладил карандаш и с неимоверным трудом вывел «ВПУСТИТЕ НАС» на белой филенке двери. Написать что-нибудь еще не хватило места. Джеки укоризненно зацокала языком.
– Наверно, не стоило этого писать. Мы же не просимся внутрь. Просто хотим на них поглядеть.
