– Покажите мне такого водилу, который не ругал бы ментов, – хмыкнул Глеб. – Ладно, успокойся. Его уже не видно, а ты всё кипишь, как чайник.
Антон бросил машину в левый ряд, утопил педаль газа. «Шаха» понеслась, как выпущенная из лука стрела. После того как спидометр переполз отметку «120», Глеб решил больше на него не смотреть, старательно отворачивался. Изредка он косился через плечо на Стаса, но тот будто окаменел – сидел без движения, как манекен. «Шестерка» дребезжала, подпрыгивая на трещинах и выбоинах асфальта, время от времени утыкалась в бампер какой-нибудь зализанной иномарки, и тогда Антон начинал нетерпеливо мигать фарами. Обалдевшие от такой наглости крутые «Саабы» и «Ауди» пропускали потрепанные «Жигули» без слов.
Приглушенный хлопок был почти не слышен за шумом мотора, но машину неожиданно резко повело вправо. Взвизгнули тормоза. Антон, матерясь, судорожно выворачивал руль, а сзади возмущенно орал клаксон только что обойденного «Паджеро». Наконец «шаха», ткнувшись колесами в бордюр, остановилась.
Антон, весь в холодном поту, сидел не двигаясь, вцепившись руками в баранку.
– Что… что это было? – дрожащим голосом спросил Глеб.
– Колесо…
Стас с заднего сиденья что-то пробормотал, по тону похоже – выругался. Глеб повернулся к нему:
– Стас, вы в порядке?
Вместо ответа Стас показал на часы.
– Еще сорок две минуты осталось. Успеем.
Антон помотал головой. Хрипло, старательно сглатывая слюну, произнес:
– Даже если запаску быстро поставим… всё равно. Водитель из меня сейчас, того… хреновый. Вот что. Я здесь останусь, в себя приду маленько, а то что-то ноги дрожат. А вы – ловите тачку и дуйте к тридцать пятому километру. Я потихоньку отойду, колесо поменяю и за вами следом двинусь. Там и встретимся.
И уже вдогонку вылезающему из машины Глебу крикнул:
– Камеру в багажнике не забудь!
Водила попался пожилой и несговорчивый.
– …а денег-то сколько заплатите? – всё допытывался он.
– Отец, – проникновенно сказал Глеб, доставая свой пропуск в Останкино, – смотри: видишь, написано «Пресса»? Мы сюжет едем снимать, опаздываем. Тебе ж всё равно прямо, вот и подбрось до тридцать пятого, а там – договоримся. Время, время, поджимает! Давай на месте поторгуемся!
– Ладно, садитесь.
Всю дорогу водитель жаловался на нелегкую свою долю. Был он инженером на каком-то военном заводе, зарплату там теперь платят – полрубля в год. Только вот дачный огород и спасает. Зимой приходится выезжать на промысел – бомбить. Иначе не проживешь.
