Тезея с компанией усадили за стол, полный яств: и рыба, поджаренная на углях, с подливой, блюда с холодными тушеными почками, куски кур навалом, кровяная колбаса, полопавшаяся на жарких сковородках, колбасы, приправленные медом, оладьи с тертым сыром, студни, винегрет с тмином, бобы в соусе, фиги, зелень...
- Не забывают дарители, несут богобоязненно и обильно, - рассмеялся Мусей, глядя на убранство стола.
- Несут, - согласился Эвн, - кульками и кусками, а это все, - он охватил взором стол и кивнул в сторону костров, - из других закромов.
За стол с гостями сели трое: сам верховный жрец, Одеон и, рядом с ним, еще один - молодой человек, в котором для служителя бога не хватало основательности, был он подвижен, резок, размашист в движениях, изменчив в лице. Остальные, кроме тех, кто под наблюдением храмового глашатая трудились, чтоб за столом был неизменный достаток, теснясь, расположились за другим большим столом.
- Радость пира приятна богам, в нем участвующим вместе с нами, поднявшись с чашей в руках, открыл застолье Эвн. - Приветствуем тебя, Дионис, и всю твою свиту.
Он отплеснул часть вина на землю в честь бога. Примеру Эвна последовали все остальные.
- Нас почитают, называя благочестивыми, - дернувшись, взмахнув руками, вставил молодой человек, сидевший рядом с Одеоном, - и боги, и цари, и все эллины.
Эвн глянул на него, но ничего не сказал.
Пиршество чинно разворачивалось. Герофила, поскольку прибыла из Дельф, начала рассказывать о Корикийской пещере, связанной с Дионисом, куда однажды даже взбиралась, хотя очень это непросто. К пещере не поднимутся ни лошадь, ни мул. Приходится людям карабкаться, помогая друг другу. Зато такой большой пещеры нет во всей округе. Высокая, широкая, светлая, со своим источником. Правда, сыровата пещера, с потолка вода тоже капает.
- Когда ночью в ней беснуются фиады бога, - подытожила Герофила, - свет факелов виден с Коринфского залива.
По предложению Эвна выпили за благополучие священной гостьи, любимицы богов.
- Обосновались бы у нас, - предложил пророчице Одеон.
- Нет, нет, - возразила она, - я свободная птица.
- Мы здесь тоже свободны, - вздохнул Одеон, - и даже слишком.
Все понимали, что имел в виду Одеон. Культ Диониса, прижившийся в Греции, признанный здесь де факто даже, пожалуй, слишком горячо, оставался как бы неофициальным. Будто метек среди равноправных граждан. По крайней мере, жрецы такого государственного культа, как культ Афины, пристойного, аристократического, относились к диониссиям, как к народному чудачеству.
