Среди даров высилась фигура бога в венке из плюща. В одной руке у него был тирс, в другой чаша. С вином, надо полагать. Наверху, где голова Диониса, храмовая полутьма рассеивалась. Поэтому голова бога с выпученными глазами и с толстенькими рожками над висками смотрелась как бы отдельно, самостоятельно.
Одеон, единственный из жрецов, оставался без ритуального хитона, но и он внутри храма примолк и подтянулся, и не переглядывался мельком, как остальные гости друг с другом, рассматривая те или иные дары.
Гостей повели дальше. Обогнув божественную фигуру, они вышли через другие ворота во внутренний двор священного участка. Двор выложен каменными плитами. А по бокам и кое-где внутри этой дворовой площадки, куда в специальные рвы и ямы в достатке была завезена хорошая земля, рос виноград, образуя с двух сторон широкие зеленые ограды. Посередине врыта старая деревянная колода - бесхитростный, древний, еще один кумир бога. Двор обрывался широким спуском к берегу Иллиса - тоже с рядами виноградника, заметно дичающего среди высоких сосен, платанов и лавров. Виноград и плющ забирались на самые верхушки деревьев. Чтобы разглядеть, далеко ли залезли лозы, надо было задирать голову.
Здесь увидели наши молодые люди довольно пеструю толпу мужчин и женщин. Два храмовых прислужника, наряженные лесными сатирами, с аккуратными и мягкими козьими шкурами за спинами, с полными мехами в руках, наливали в чаши вино и по очереди подносили каждому из гостей. Отплеснув положенное богу, гости поднесенное выпивали. Здесь жрец, глашатай храма, пространно приветствовал Герофилу и затем, начиная с Тезея, чуть менее пространно воздал должное достоинствам остальных его спутников. Ударили тимпаны, засвистели мужские и женские флейты. Две овечьи туши висели на вертикально вбитых в землю длинных и толстых палках, рядом, уперев одним концом в землю и несколько наклонив вперед, церемониальные палки держали двое прислужников. Кровь из овечьих туш была заранее спущена. Двое других работников быстро и аккуратно острыми медными ножами повисшим на палках животным взр зали животы, ладонями отстраняя шкуры, просунули руки внутрь. Отработанными плавными толкающими движениями принялись отделять шкуры от туловищ и, понимая, что за ними следят множество глаз, вскоре под одобрительные возгласы сняли эти шкуры с овец, словно хитоны.
Затем практически мгновенно другие несколько человек разделали туши. И вот куски мяса, нанизанные на медные прутья, уже несут к раздуваемым углям кострищ. И отдельно - к пылающему очагу бога.
