Взвалив на плечо Песнь Крови и обхватив за талию Гутрун, Ульфхильда устремилась с ними к открытой двери общего дома. Могучие мышцы ульфбьерна перекатывались под не прикрытой одеждой кожей. Одна лишь мысль билась в ее мозгу: быстрее добраться до потайного хода и вынести по нему воительницу и Гутрун в безопасное место.
На пороге неожиданно появились Мани и Соль: удивление и недоумение отразились на их лицах, и они захлопнули дверь прямо перед носом Ульфхильды. Женщина-волк яростно ударила в дверь, но брат с сестрой успели вовремя задвинуть засов.
Протяжный вой Ветра Тьмы раздавался теперь совсем близко. Ульфхильда бросилась к ближайшей хижине в надежде спрятать там соратниц до тех пор, пока ей удастся их разбудить. Но не успела Ульфхильда преодолеть и половины пути, как над северной стеной она различила быстрое движение, так что времени на отступление не оставалось.
С безмолвными проклятиями Ульфхильда повалилась на снег и замерла, по обе стороны от нее лежали бесчувственные Песнь Крови и Гутрун.
Через северную стену ворвались в крепость черные как ночь воины Тьмы. Их кони-призраки скакали по заунывно стонущим вихрям, рожденным магией Хель.
Возглавляли атаку девять всадников Тьмы: воины-скелеты с горящим в глазницах их черепов багровым пламенем и затянутыми в кожаные перчатки костлявыми руками, сжимавшими мечи с черными клинками.
За ними следовал бледный светловолосый юноша с красивым лицом, от его голубых глаз веяло ледяным холодом.
За юношей двигались полчища воинов Хель: мужчины и женщины, умершие с молитвой к Хель на устах, за что она вернула их к жизни, причислив к своему воинству.
Матово поблескивали вороненые кольчуги и шлемы, тела всадников покрывала черная кожаная одежда, а на плечах развевались плащи, подбитые лохматым черным мехом. На черных круглых щитах серебрилась особая руна — знак Хель, рукоять мечей венчали серебряные черепа.
Лошади Тьмы спустились на призрачных вихрях к земле. Взгляд юноши упал на воительницу и ее дочь. Он направил своего коня к их неподвижным телам. Лицо его исказила ярость. Он сплюнул на снег со злом и пренебрежением.
— Рад приветствовать тебя, мать моя, — с издевкой проговорил он, притворно кланяясь. — А тебе, сестрица, мои наилучшие поздравления. — Он повернулся к Гутрун и расхохотался, но его жесткий и злой смех не предвещал ничего хорошего.
* * *
— Нам следует рассказать ему об оборотне, — шепнул Мани открывавшей дверь Соль. Они увидели, что Локит спешился и стоит, глядя на Песнь Крови и Гутрун. — Она не должна была остаться в сознании, но осталась и, возможно, сейчас все слышит.
