Он все еще был на месте, когда изображение сменилось. Теперь на экране была другая девочка — девочка в комнате, залитой мигающим и тусклым красным светом. В этой комнате маленькая девочка, которой когда-то была Ева, молила, истекала кровью и убивала.
Она усилием воли вырвала себя из кошмара. Сердце у нее стучало молотом, дыхание сбилось.
— Свет. Свет включить на десять процентов.
Руки у нее слегка дрожали, пока она осматривала их, отыскивая следы крови.
Их нет. Конечно, нет. Нет никаких следов. Это сон, кошмар, причем не из самых страшных. Закрыв глаза, она заставила сердце успокоиться. Но ей не удавалось прогнать холод, а Рорка рядом не было, чтобы ее согреть.
Пришлось стиснуть зубы, чтоб не стучали. Ева встала, нашла халат и набросила его на плечи. Она проверила время: почти половина шестого. Подойдя к домашнему монитору, она откашлялась и спросила:
— Где Рорк?
Доброе утро, дорогая Ева. Рорк в своем главном кабинете.
«Какого черта ему там понадобилось?» — удивилась Ева и отправилась на поиски.
Глупо, твердила она себе, глупо бояться снова лечь в постель и еще поспать. Осталось ведь еще целых полчаса. Но она не могла заставить себя лечь. Только не сейчас, когда она была одна.
Ева услышала его голос еще на подходе к кабинету, но слова звучали так странно, так непонятно, как будто он говорил на чужом языке. Кофе, подумала Ева с жадной тоской, надо кофе выпить. Ударить кофеином по нервам, прояснить мозги, а то ей померещилось — да что там померещилось, она готова была поклясться! — что Рорк говорит по-китайски.
Протирая заспанные глаза, Ева подошла к двери его кабинета. Может, она все еще спит? Может ей все это снится? Потому что Рорк и впрямь говорил по-китайски. Ну, или по-корейски.
На стенном экране красовалась физиономия какого-то азиата. Он вел свою часть разговора на безупречном английском. Перед Рорком стояла голографическая модель некоего здания. Структура здания поминутно менялась, крыша исчезала, открывалась внутренняя планировка, в которую то один, то другой из собеседников вносил небольшие изменения.
Массы стекла росли, угловые стыки превращались в арки.
Зачарованная Ева прислонилась к дверному косяку, наблюдая за работой.
Рорк был уже одет, но пока не стал надевать пиджак и повязывать галстук. А это, в глазах Евы, означало, что человек на экране скорее подчиненный, а не деловой партнер.
Рорк изучал голограмму. Он повернулся, взял с письменного стола кружку кофе и, прихлебывая, вернулся к разговору. Вернее, он слушал, что говорил ему человек с азиатской внешностью о пространстве, текучести и естественном освещении. Рорк перебил его новой пулеметной очередью на китайском, указывая, как показалось Еве, на юго-западный угол здания.
