— Ты, Олька, такая счастливая, Анатолий замечательный муж, — сказала. — Только о вас и думал.
Ольга облегченно вздохнула и ее взгляд потеплел, но все же позднее на кухне рассказала подруге про письмо «доброжелательницы».
— Глупости! — быстро заявила Тоня. — В общаге все, как на ладони, ничего не скроешь. А завистников и клеветников, сама знаешь, у нас всегда хватало.
…Теперь жили впятером в комнате на четвертом этаже общежития, под самой крышей. В окно виднелся синий квадрат неба, корзинки ласточек и труба водостока; пониже — крытая дранкой крыша сарая, метелки берез и скворечни; еще ниже — двор и тропы, стекающие к мосту через овраг, и если там шел пригородный поезд — белые клубы дыма. Кровля проржавела, и в дождь потолок протекал, лились целые струи, под которые ставили разные склянки; но в солнечные дни вся комната наполнялась ярким светом.
Анатолий работал по пятнадцать часов в сутки: и на заводе, и дома — брал заказы других предприятий. Ольга подрабатывала рукоделием: летом шила платья, зимой — муфты, шапки, и по-прежнему много времени уделяла детям, всячески старалась скрасить, разнообразить их унылое детство. Так прожили еще один год, и наконец наступила весна сорок пятого года. В ту весну только и говорили о скорой победе, по радио голос диктора, сообщавшего об освобождении все новых городов, звучал приподнято; приближение конца войны чувствовалось во всем, даже в воздухе — весна была необычайно бурная, звонкая.
В самом конце войны получила похоронку Катя; с ней случилась истерика.
— Так мне и надо!.. Меня покарал Бог! — кричала на все общежитие. — Он меня любил, а я вела себя как последняя шлюха!
Вечером Ольга сказала Анатолию:
— Бог здесь ни при чем. Если бы он был, он наказал бы именно ее, Катьку, а не ее мужа. Он-то ничего не знал и погиб в полной уверенности, что она его преданно ждет. А она предала его. Его любовь. Предательство — самое омерзительное, что есть на свете. Хорошо хоть, Катька осознала, что так себя вела, и теперь раскаивается. Может быть теперь она изменится и, если встретит порядочного человека, будет дорожить им. Хотелось бы в это верить.
В День Победы в общежитии одни веселились, радовались, что пришел конец страданиям, другие еще острее чувствовали горечь потерь… Анатолий принес флягу со спиртом, и вечером, уложив детей спать, они с Ольгой помянули Ольгиного отца и погибших Михаила и Ивана. Закурив, Анатолий тихо проговорил:
— Представляешь, Олечка, мне никак не верится, что Мишка с Ванюшкой никогда не вернутся… Кажется, что это какая-то ошибка, что они просто где-то задерживаются… Ведь мы были друзьями с подросткового возраста, знали друг о друге абсолютно все… С ними столько связано… Столько хорошего… А теперь в душе пустота.
