Люд на торговой площади все прибывает, а тут и колокол ударил, на вече собирает, давно молчал, и вот заговорил. Уже площадь не может вместить собравшийся люд. Раздаются голоса: «Пошли, скажем князю Изяславу — вот половцы рассеялись по всей Русской земле. Дай, княже, оружие и коней, и мы еще раз сразимся с ними!»
Раздаются также голоса, что нужно освободить князя Всеслава — без него не побороть половцев. Волнующееся людское море на торговой площади делится на два потока-реки: одни идут на Зверинец освобождать из поруба князя Всеслава, другие идут на Гору, требовать оружие и коней для борьбы с половцами. Но до того как людские потоки двинулись, князю Изяславу в Золотую палату уже доложили о волнениях и требованиях киевлян, а также о том, что неспокойно и в полках, разместившихся в предместье, — могут примкнуть к восставшим.
Боярин Горислав, командир малой княжеской дружины, докладывает великому князю Изяславу:
— Войска у нас мало, княже, не сдюжим защитить Гору. Надо уходить, пока не поздно. А киевлян подняли люди Всеслава, воспользовались моментом, слухи по городу распространили. Простой народ во что хочешь поверит… Вот только власть свою Всеславу отдавать не стоит. Пока он живой — не погасить волнение, не станет его — народ успокоится, вновь будет в твою сторону смотреть.
— Что ты предлагаешь, боярин?
— А то, что проделал твой дед, князь Владимир, со своим братом Ярополком — пригласил к себе и поднял его на мечи варяжские. Есть у меня гридни верные, если дашь добро — вмиг до Зверинца доскачут, к оконцу Всеслава позовут, словно хотят ему помочь, а сами мечами пронзят. И крови его на тебе не будет — все так обставят, будто недруги князя ему отомстили, а их у него немало.
— Не дело говоришь, боярин. Кровь его все равно на мне будет, а мы с ним одной крови. И от Господа не скроешься — он все видит, все слышит, даже то, что мы не говорим, а думаем. Один раз я уже завинил перед Всеславом, большой грех совершил — клятвопреступником стал, послушался советников, через крест преступил. Теперь мне воздается за это — испытать меня Господь хочет.
— Княже, послушай меня…
В это время в палату вбежал тысяцкий.
— Великий княже, чернь взбунтовалась, берет приступом ворота Горы, с ними полки из предместья! Долго не продержимся — людей мало!
— Будем уходить к Болеславу Польскому — он помощь окажет, да и братья в беде не оставят.
— А с Всеславом что делать? — напомнил боярин.
— Пусть живет, а мы скоро сюда опять вернемся.
