Но самую большую угрозу представляли наши
акустические торпеды, отличавшиеся от обычных
электрических сложным прослушивающим устройством,
соединенным с рулевым механизмом. Мы
могли стрелять торпедами этого типа, даже не видя
объекта и не устанавливая расстояния. Такая торпеда,
вылетавшая из аппарата, делала круги, пока подлодка
не погружалась на большую глубину, чтобы не
оказаться на ее пути. Потом она шла в направлении,
с которого шли звуки корабельных винтов, и ударяла
в корму, где размещались двигатели и аппараты
управления. Прослушивающее устройство было таким
чувствительным, что могло уловить даже стоящее
судно по звуку его вспомогательных двигателей.
В течение только одного месяца 1944 года этими
фантастическими торпедами потопили 80 эсминцев
и корветов. Это привело к тому, что, когда мы начали
применять эти торпеды, вражеские охотники за
подлодками вынужден ы были почти прекратить атаки,
так как для них это стало просто самоубийством.
Позже на кораблях противника устанавливали различные,
однако не слишком эффективные контрустройства.
[- 158 -]
Глава 12. Моя последняя команда
На Рождество 1944 года я принял команду над новой
подлодкой обычного класса, но снабженной
шнорком. Новых тяжелых субмарин, на которые возлагались
такие большие надежды, еще не было. Из-за
множества сложностей в немецкой промышленности
строительство новых подлодок откладывалось.
Наземные атаки с запада и востока одновременно
оказались слишком большим испытанием для немецкой
армии, даже до крупного поражения на Восточном
фронте в январе 1945 года. Когда оно произошло,
мы вынуждены были эвакуировать нашу базу в
Пилау и перевести ее в Везермюнд. Горько было расставаться
с Восточной Пруссией, которую мы полюбили.
Но одно выяснилось: мы побеждены, и наша
единственная надежда теперь заключалась в объединении
с Западом против коммунизма. Наши лидеры
хватались за эту надежду, как утопающий за соломинку,
но не появлялось ни малейшего намека, что
англо-американцы готовы поддержать эту идею.
В душе я возражал против бессмысленного продолжения
войны, меня приводила в ярость мысль О
некомпетентности трусливых руководителей, посылавших
воевать мальчишек и стариков, в то время
как сами они нарушали все обещания, которые когда-
либо давали. Но я был офицером и не собирался
[- 159 -]
подрывать чьего-либо доверия. Я считал; что не должен
покидать моих товарищей, соотечественников в
беде, но должен поддерживать их до самого конца.
Командующий флотилией назначил меня командовать
сопровождением конвоя, состоящим из четырех
подлодок, которое мы собирали в Везермюнде. Мы
продолжали готовить людей к подводной службе.
Это казалось мне явным помешательством: так много
подготовленных подводников, чьи лодки затонули
под бомбами в гаванях, воевали сейчас в сухопутных
войсках.
