Страйкер должен был защитить Зефиру. В тот момент он знал об этом. Но в четырнадцать лет, первоначальный брачный возраст в античном мире, он был напуган силами отца. Он боялся разочаровать бога, который был для него всем миром.
— Что ж, — потребовала Медея, — ответь мне. Почему ты покинул нас?
Лицо Страйкера превратилось в маску. Он больше не был испуганным юнцом. Он был одиннадцатитысячелетним полководцем.
— Я ни перед кем не отчитываюсь, и, черт меня возьми, если буду отчитываться перед своей дочерью. То, что случилось тогда, касается только меня и твоей матери.
— Тогда готов ли ты умереть?
— Я воин, Медея. Я принял смерть как неизбежность в тот момент, когда поднял свой первый меч для битвы. Я убил собственного сына за то, что он предал меня. Кажется вполне уместным, что моя дочь убьет меня за поступки, которые воспринимает также. Единственное, о чем я буду сожалеть, так это о том, что не узнал лучше своего ребенка, который так похож на меня, что может казнить меня быстро и без сожалений или колебаний.
Она подняла руку вверх. Страйкер ожидал, что она убьет его. Вместо этого цепи, удерживающие его, свалились с запястий и лодыжек.
— Идем со мной.
Страйкер следовал за ней, когда новый план сформировался в его голове. Немного же она знает о том, что он не послушный щенок, которым любой может командовать.
Достигнув двери, он оглянулся на Джареда, обессилено висящего в своих оковах, его намордник прочно сидел на месте. Волна симпатии прошла сквозь него.
Не жалей меня, Страйкер. Я здесь не по своему выбору.
Эти зловещие слова эхом отдавались в его голове, пока он выходил из комнаты вслед за Медеей, и она закрывала дверь, загораживая вид Джареда.
— Он заключенный?
— Нет. Он был подарком.
— Подарком?
Она кивнула без каких-либо дальнейших объяснений.
— От кого? — подсказал он.
Она открыла дверь и впустила его в холодную аскетическую комнату.
— Мы не будем говорить о присутствии Джареда. Никогда.
Возможно…
Медея начала удаляться по коридору. Теперь, когда Страйкер освободился из камеры, он почувствовал, как его силы стремительно возрастают. Должно быть, на нее было наложено какое-то ослабляющее заклинание. Но сейчас, когда оно прекратило действовать…
Воодушевленный, он кинулся к дочери и схватил ее сзади.
Широко раскрыв глаза, она в изумлении открыла рот.
— Я — лидер, дитя. Я ни за кем не следую. — Сжимая хватку, он со скоростью молнии перенес ее из строения в Калосис.
