— Незнакомое место?
— Нет, она там и раньше ныряла, и все было хорошо. А нынешнее лето жаркое, мало дождей. Воды убавилось, и вот такая беда. Две операции сделали, но почти нет надежды. Мы с тетей Зоей помогаем. Я потому и осталась, что такая беда.
Наша беседа меняла направление, становилась тяжеловесной, и я пожалел, что вызвал мою новую знакомую на откровенный разговор. Она права, предпочитая ресторану домашний уют и общение с моей мамой. Но я настроен иначе. Меня что-то подталкивало, несло к развлечению. Да и о чем говорить в присутствии матери? Какие возле нее дела?
— Будем надеяться, что вашу тетю Гелю поставят на ноги, — сказал я. — Современная медицина, в особенности хирургия, добились волшебных результатов. А мы сейчас поднимем чарку за здоровье тети Гели и чтобы она скорее поправилась.
Уле позвонили по сотовому телефону, она достала его из сумочки, стала разговаривать:
— Нет, в троллейбусе. Только что познакомилась с молодым человеком… Нет, приглашает в ресторан. Сказал, что журналист, работает в газете. Ну почему?.. Не знаю, как тебе, а мне кажется, все будет нормально. Ладно, зайду в аптеку… Да, позвоню.
Она отправила телефон обратно в сумочку. Я спросил:
— Вы всегда говорите только правду?
— Почти. По крайней мере, стараюсь. Звонила тетя Зоя.
— Недовольна, что вы со мной?
— В общем, да, но я успокоила.
Мы вышли у парка, пересекли площадь, и вскоре я открывал дверь «Каравеллы».
* * *
В огромном зале оказалось много свободных мест. Пахнет тушеным мясом с луком и кетчупом. Сцена пуста, длинный зал похож на станцию метро, только со столами и стульями.
Сели у стены, недалеко от лестницы наверх, по которой спускалась молодая официантка. Деревянные ступеньки узкой лестницы поскрипывали под ее прочными ногами.
Я воспринимал юную, трогательную Улю как милость Фортуны, которая обычно скупится на подарки для меня. Но кажется, что-то изменилось в настроении самой популярной богини. Она сбросила с глаз повязку, увидела, какой я сдержанный в желаниях человек, и, накренив свой наполненный счастьем и удачами рог, уронила несколько радостей и мне. Приезд мамы, звонок редактора, теперь вот Уля… «Благодарю, богиня, благодарю, строгая», — обращался я к Фортуне, глядя на Улю и чувствуя, что сегодня способен на подвиг. Ради Ули, но, к сожалению, не ради мамы, которая осталась дома и которую я обманул… «Прости, мама, увлекся, надеюсь, мое знакомство с девушкой не такой большой грех. И Алена пусть простит, я тоже, если представится случай, прощу ее…» Нет, сейчас не нужно думать об Алене. Она далеко и приедет только в субботу, когда уже не будет мамы. Приедет, чтобы в воскресенье снова уехать в свой Выборг. И хотя подозревает, что здесь, без нее, я не особенно верен ей, все же мирится с этим, надеясь, что мои увлечения не заведут меня слишком далеко. Изменить что-либо в моем характере ей не по силам, а значит, она согласна принять меня таким, каков я есть.
