Отчий край | страница 5
Вот почему мне не терпелось поскорее открыть новую книгу моего доброго друга, и я это сделала в первый же вечер. Я дочитала ее еще до отъезда в Москву и подумала, что хорошо было бы познакомить с ней наших ребят.
Теперь ваш черед, ребята, прочитать «Отчий край». Пожалуйста, напишите: а вам понравилась эта книга? Что сказать Во Куангу?
И. Зимонина
I. НОВЫЙ ЗНАКОМЫЙ И РАССКАЗ О ДАВНИШНИХ СОБЫТИЯХ
В то лето я вставал рано. И когда просыпался, мне казалось, что я только-только сомкнул глаза. Даже в ушах все еще стоял крик Нам Моя, обучавшего наших девушек-ополченок: «Всем повернуться направо! Правая рука та, которой мы едим, слышите?» — «А если я левша, мне куда поворачиваться?» — кричала из строя моя старшая сестра Ба. «Здесь не место для ваших дурацких шуточек! — рявкал Нам Мой. — Сми-р-но! На-пра-аво!»
Нежась в постели, я принимался перебирать в памяти упражнения, которые накануне вечером на тренировке выполняли девушки.
В этот момент на улице раздавался крик петуха. По удивительно пронзительному, резкому голосу я узнавал петуха нашего соседа Бон Линя. У петуха были ржаво-красные перья, толстая шея и темно-багровый гребешок. Кричал он громче всех петухов в нашем селе.
— Я ни-ко-го, ни-ко-го не бою-ю-сь!
Вслед за петухом Бон Линя начинал кричать петух через три дома от нас. У того голос был глухой, хриплый, напоминавший крик старика лудильщика, который частенько бродил по нашей улице:
— Ко-о-му чинить-лудить?!
Следом за хриплоголосым петухом издавал три неровных крика молодой черный петушок. Кукареканье словно бы застревало у него в горле. При встречах со мной он взлетал на высокую груду мусора, бросал по сторонам быстрый взгляд, словно хотел сказать: «Ну-ка, посмотрите на меня, сейчас я начну кукарекать, кукарекать громко и долго!» Тут он расправлял крылья, выгибал шею, хорохорился изо всех сил, но в конце концов опять выдавливал свое обычное «Эк-е, эк-е, эк-е» и в ужасном смущении спускался на землю.
Через какую-нибудь минуту поднимали беспорядочное кукареканье и все остальные наши петухи. Со стороны рыбацкого поселка тоже неслись петушиные вопли. Люди в этом поселке жили в джонках, и петухов держали в бамбуковых клетках-плетенках, подвешенных у борта. Когда петухам давали корм, они высовывали головы через дырки плетенки, и она начинала щетиниться острыми клювами. Но едва с едой было покончено, все эти острые клювы исчезали. Крышку клетки-плетенки открывали, и петухи, испуская оглушительные крики, вылетали на волю.