Вьетнам для меня — всегда праздник, ведь поездка туда непременно обещает много нового, неожиданного, интересного. На этот раз к тому же получилось так, что мой праздник совпал с праздником на календаре.
Вдоль улиц Ханоя под слабыми порывами ветерка весело раскачивались праздничные, новогодние фонари. Сделанные из пестрой гофрированной бумаги или обтянутые красной материей с наклеенными на нее узорчатыми вырезками из золотой, серебряной, синей и зеленой фольги и украшенные золотистой бахромой и разноцветными кисточками — все эти большие и малые фонари и фонарики, казалось, не могли спокойно висеть от переполнявшей их радости и кричали суетящейся в предпраздничной толчее толпе: «Новый год! Новый год — наш веселый Тэт, наконец-то он настал!» Цепочка фонариков бежала к кварталам за озером, где раскинулся шумный и тесный новогодний рынок. Издали он выделялся огромным густо-розовым пятном — больше всего там было распустившихся персиковых деревцев. Невысокое персиковое деревце в кадке — кэй дáо — или просто крупная ветка его, усыпанная розовыми цветами с крохотными нежными лепестками, — непременный атрибут Тэта в каждой вьетнамской семье. Его выращивают специально к этому дню. Ведь Тэт во Вьетнаме — не только Новый год, но еще и праздник весны, и распустившиеся розовые цветы символизируют наступление ее.
Внизу в нашей гостинице, прямо в центре просторного вестибюля в красивой фаянсовой вазе уже стояло такое деревце, все в розовой пене цветов. Возле него и ждал меня Во Куáнг — невысокий седой человек с тихим голосом, доброй улыбкой и мягким застенчивым взглядом. Мы тут же принялись вспоминать нашу предыдущую встречу, год назад, в Москве, в такую же февральскую пору. Тогда вокруг стояли высокие московские сугробы и с ненароком потревоженных веток сыпались густые хлопья снега, а сейчас нас окружала праздничная вьетнамская весна, такая ликующая еще и оттого, что была первой весной единого и независимого Вьетнама.
— Вот тебе обещанная книжица, — сказал Во Куанг, протягивая мне тонкую, в мягкой зеленой обложке книгу. — Я написал ее про наших мальчишек, про их жизнь в первый год после Августовской революции. Наверное, в чем-то это должно быть похоже на жизнь советских ребят в послереволюционные годы. В общем, если будет нечего делать, погляди ее…
Этот славный, скромный человек, конечно же, умолчал о том, что книга, которую он мне сейчас дарил, — «Отчий край» — во Вьетнаме стала одной из лучших книг у детей, что она за короткое время издана дважды и оба раза в книжных магазинах ее расхватали мгновенно. Обо всем этом я узнала уже назавтра, когда встретилась с сотрудниками вьетнамского издательства детской литературы «Ким Донг». А пока, разговаривая с Во Куангом, я все время думала о том, что не зря так много говорят о его скромности и мягкости характера коллеги — вьетнамские литераторы. Думала и о том, как справедлива всегда ребячья привязанность: Во Куанг — один из самых любимых поэтов у вьетнамских ребят. И, наверное, не только потому, что он автор доброго десятка книг, и не потому, что по его сценариям сняты популярнейшие мультфильмы, кстати, один из них, «Теплые одежки», получил премию на международном кинофестивале в Москве в 1971 году. Наверное, все же главная причина этой любви и популярности — большое и щедрое сердце Во Куанга, которое он целиком отдал детям.
