Импульс подрагивал на экране еле приметно. Казалось, он был прикован намертво к началу развертки так, что никакая сверхсила не могла стронуть его с места. Нет, не первый раз Гладышев наблюдал за поведением «сигмы» и ничего особенного не отмечал. Может, просто не был так внимателен, как сейчас? А что сейчас? Неужели... видит? Не ошибается? Но ведь импульс, действительно, как прикован! Однако он, Гладышев, видит, вернее, каким-то шестым чувством чует: все-таки импульс не прикован. Вот и по стрелкам приборов, — пусть они легко, чувствительно колеблются, — он тоже теперь кое-что замечает. И он готов биться об заклад: «сигма» барахлит. Биться об заклад — такая форма разрешения споров процветала у них в училище, и, будь рядом сейчас Олег Бойков, Гладышев бы непременно предложил «удариться». «Нет, шалишь, — мысленно спорил он с воображаемым оппонентом, — схватили за хвост! Явно, вносится ошибка. И главное — она не постоянна: то со знаком плюс, то со знаком минус. Значит, значит...»
Он не доводил мысль до логического конца: было боязно того, что за этим стояло. И, боясь этих приходивших выводов, Гладышев срывался, бежал в отсек КЗА — контрольно-записывающей аппаратуры, тормошил техника: «Ты записываешь? Записываешь по моему очередному каналу?» И сам заглядывал в узкие оконца самописцев, где беспокойно скользил, как в колодце, ярко блещущий световой зайчик...
Гладышев, возвращаясь из отсека КЗА, уже подумал, что сейчас найдет старшего инженер-лейтенанта Коротина, скажет ему о своих выводах, и только миновал проход к своей линейке шкафов, сразу увидел Коротина. Но не только его. Рядом с Коротиным тот рыжеволосый, в клетчатой ковбойке инженер из КБ — Интеграл... Овсенцев. Старший лейтенант что-то объяснял ему, стоя у третьего, опутанного проводами шкафа. Гладышев не слышал, о чем шла речь, но догадался: о «сигме»!
Когда Гладышев подошел по резиновой дорожке, скрадывавшей шаги, вплотную к инженерам, Коротин обернулся, оживление промелькнуло на скуластом лице.
— А, вот, кстати, техник линейки. Знакомы? — обратился, старший лейтенант к Овсенцеву.
Тот подслеповато сощурился под очками.
— Кажется, виделись... в КаБэ, должно быть.
— Виделись, — сдержанно произнес Гладышев.
Коротин по привычке поигрывал в руке блестящей отверткой, — отраженные блики скользили по стеклянной дверце шкафа.
— Как поведение «сигмы»? Что-нибудь заметили?
Гладышев помедлил — все должно быть солидно.
— Работает, по-моему, неустойчиво...
