Саратов… Хороший город. Все прошлое похоже на далекий сон, а настоящее…
Изо дня в день одно и то же. Работа, отдых и снова работа. А тут еще сами себя охраняй. Недавно дернула молотая поговорить по душам с этим буквоедом. Крепко иго выучили! Как это он сказал? «Мы тоже пограничники!» Знает, что к чему, вот и качает права. Жаль, Володьку о должности командира сняли. При нем служба легко шла. К Юльке мог ходить…
«Юлька, Юлька… Может, теперь и незачем мне к ней бегать? Как она в последний раз в библиотеке меня отбрила!..
Выдала Русову учебники, а тот, уходя, поблагодарил и сказал: „А теперь можете уделить внимание другому читателю“. Это мне-то… А она: „Буду благодарна, если вы пригласите Филиппа на свежий воздух. Он здесь ничего по забыл, и книги ему вовсе не нужны!“ И откуда только слова взяла, а главное, кто бы ожидал. Румянец на щеках, ресницы поднять боится, а тоже — „пригласите на свежий воздух“! Русов на меня так подозрительно посмотрел — наверное, подумал, уж не выпивши ли я. Потоптался, ответил, правда, хорошо: „До свидания. А с Филиппом вы сами решите, что ему делать“. Ишь ты, дипломат! А, шут с ним! Но что мне с ней делать? Как-то сложатся теперь наши отношения? Надолго она психанула или так, для порядка? Надо будет проверить при случае. Напор есть напор, и его на вооружении оставить следует. Вот только применять четко и своевременно, а в библиотеке я малость поспешил. Не учел момента, между прочим».
И хотел этого Бакланов или не хотел, но мысли снова закружили возле службы. И пришел он к твердому выводу, что сержант Русов — малый вредный и столковаться с ним невозможно, хотя оба — «старики», оба служат по третьему… И не это обидно. Обидно, что Кириленко и Резо нашли с ним общий язык. Чижики! Даже Ника Славиков, на что независимый парень, и тот при нем, как гусь, шею вытягивает, культурные беседы ведет. Эх, жаль, перевели на другую точку Цибульского! Вдвоем с ним зажали бы Русова… Все перечеркнул этот сержант. Все сравнял — что первый год службы, что третий… Зеленый Резо, салага, и тот за столом раньше «стариков» за ложкой тянется. Ну да ничего, как-нибудь дослужим!
Над морем зависла большая бело-голубая луна. Вся степь до дальних тополей залита светом, и море тоже.
Вращаются антенны радиолокатора, и от них по земле юркие тени. То вытягиваются, то укорачиваются, подчиняясь строгим законам геометрии Их Лунного Сиятельства.
А в небе, раздвигая звезды, движутся цветные огоньки — бортовые огни самолета. Может, пассажирского, а может, военного, того самого, для которого этой ночью трудится пост 33. Кто-то сидит за штурвалом самолета, кто-то высчитывает курс, а стрелок-радист, ровесник Филиппа Бакланова, между сеансами связи наверняка ловит отголоски жизни материков. Стрелок-радист слушает музыку и смотрит на звезды. К нему они чуточку ближе. И, так же как на металлических растяжках антенн локатора, плавится на стволах самолетных кормовых пушек луна. А самолет летит сквозь ночь. У экипажа свой курс, своя задача
