Затем — первый рейс по Волге. Утром — драйка палубы, уборка в трюмах. Днем — такелажные работы. Низкое треугольное помещение в носовой части судна. В нем тесно от веревок и канатов, пахнет пенькой, смолой и краской. Из веревок Филипп учился плести маты, кранцы и другие флотские штуковины. Сплести хороший мат — нелегкое дело. Петли ложатся, как нарочно, неровными буграми, с непривычки болят руки. Рядом что-то мастерит боцман Подопригора. Ну и фамилия у этого боцмана! Судя по ней, он должен быть богатырем, вроде Ильи Муромца, а боцман — низкорослый, жилистый, загорелый старикан с выцветшими глазами.
Боцман внимательно следит за успехами ученика. Делает замечания сердитым голосом: «Чижик… Куда ты суешь? Сверьху надо, сверьху. Такой мат и в гальюн не пойдет». Ехидный старикан этот боцман. Ехидный, но добрый.
…Первая зарплата. Друг — Леша Чувашов, или Чуваш, как его зовут. В порту он свой человек — драчун, гитарист, ухажер. Лешка. утверждает: кто не пропьет первую зарплату, долго не проплавает. Утонет, упадет в трюм или попадет под груз.
С Лешкой Филиппу легко. Он ему чем-то напоминает далеких друзей из прошлой беспутной жизни, и невольно вспоминается год бродяжничества, год полной свободы… Но там всегда была опасность быть кем-то схваченным, досаждал голод, а здесь ты сыт, при деле и в то же время сам себе голова — делай что хочешь, ты свободен.
«Пей, Филипп, пей! Ты теперь человек. Матрос! А матрос — это, если хочешь знать…» — И еще что-то говорит Лешка, налегая грудыо на стол и опрокидывая фужеры.
На «Жигули» явились среди ночи. Как дошли, Филипп не мог вспомнить. Помнил только, что ночью ему было очень плохо и Подопригора страшно ругал Лешку: «Опять, паразит, сбиваешь парня с истинного курса! Спишу на берег к ядрене бабушке. Молчи, не оправдывайся, сукин кот!» Боцман раздел тяжелого и податливого Филиппа, уложил его спать.
На другой день болела голова и уже Филиппа ругал Подопригора. Чего только не наслушался он от боцмана! И ругань, которая относилась к Лешке, показалась Филиппу «цветочками» по сравнению с тем, что услышал в свой адрес… А особенно пугало: «Еще раз напьешься — спишу на берег к ядрене бабушке!»
Списываться на берег Филипп не имел желания, а потому с тех пор стал осторожнее. Остерегался Лешкиных советов. Если выпивал, то с умом.
Шло время.
Через год изучил машину, сдал па права моториста, но, когда призывали в армию, на флот не рвался. Дружки подсказали, что там на год больше служить…
