Источник силы. Секреты доктора Тавернера | страница 79



Пользуясь случаем, хочу объяснить, почему наша пациентка была предоставлена самой себе. Она, конечно, не делала чести заведению, но я начал понимать, чем руководствовался Тавернер. Полностью предоставленная самой себе, девушка начала постепенно вписываться в окружающие обстоятельства. Если она хотела есть, то должна была попасть в столовую примерно в то время, когда там обслуживали; когда ее руки становились неприятно липкими, она мыла их, о чем свидетельствовали полотенца, поскольку мы вообще не могли обнаружить какой-либо разницы в состоянии ее рук. И в дополнение ко всему, она осмысливала и наблюдала все, что происходило вокруг нее.

— Вскоре она проснется, — сказал Тавернер, — и тогда мы увидим, как примитивное дикое животное будет приспосабливаться к цивилизованному обществу.

Однажды обескураженная старшая сестра попросила нас пойти с нею в логово Дианы, так как трудно было назвать это комнатой после того, как девушка провела там двадцать четыре часа. Пока мы шли по коридору, наши ноздри раздражал сильный запах гари, а когда мы прибыли, то обнаружили завернутую в покрывало юную леди, сидящую со скрещенными ногами на коврике у камина, где тлело все ее личное имущество.

— Почему ты сжигаешь свои одежды? — спросил Тавернер, словно эта интересная и невинная эксцентричность была обычным занятием.

— Они мне не нравятся.

— Чем же они тебе не нравятся?

— Они не «мои».

— Пойдем с нами в комнату отдыха, пороемся в театральных костюмах и посмотрим, можно ли там найти что-нибудь, что тебе понравится.

Мы направились в комнату отдыха. Диана, завернувшись в свое покрывало, семенила позади высокой фигуры Тавернера, а возмущенная старшая сестра замыкала забавную процессию. У меня не было желания играть роль няньки мисс Дианы, так что я предоставил их самим себе и отправился по коридору, чтобы повидаться с человеком по имени Тенант. Он вел мрачное существование, поскольку, хотя и был в нормальном состоянии обаятельным человеком, совершил несколько попыток самоубийства и был помещен к нам своей семьей в качестве добровольного пациента, поставленный перед альтернативой быть признанным невменяемым и заключенным в психиатрическую лечебницу. Его нельзя было назвать сумасшедшим в обычном смысле слова, но он был одним из странных проявлений скуки жизни, желание жить покинуло его. Мы не знали, какая трагедия стоит за этим, так как Тавернер, в отличие от специалистов по психоанализу, никогда не задавал вопросов. У него был свой собственный метод выяснения того, что он хотел узнать, и он презирал столь топорные методы.