– Сразу должен признаться вам, Лавердин: я далек от того, чтобы полностью разделить ваше мнение. Я скорей, склонен к мысли, что несколько необычная атмосфера вашей первой ночи в старом квартале… груз воспоминаний, как бы точнее сказать?., повлиял на ваши нервы, и вы, возможно, помимо воли, преувеличили некоторые детали. Но тем не менее… тем не менее вы меня… заинтересовали…
Господин Ретонваль, вставая, пожал плечами:
– Прошу извинить, господин Дивизионный комиссар, но меня ждет работа.
– Пожалуйста, Ретонваль, пожалуйста.
Когда Главный вышел, Дивизионный весело подмигнул мне.
– Не придавайте этому инциденту особого значения, Лавердин. Главный – отличный полицейский, но ему недолго до пенсии. Поэтому иногда он противится прогрессу, продвижению молодых, наконец, новой ориентации полиции, в которой психология, безусловно, играет такую роль, которой не было в его время. Поэтому вам следует проявить благоразумие, понимание и простить ему недостатки, которые ничего не стоят по сравнению с заслугами. А теперь вернемся к происшествию. Согласитесь, мне трудно будет открыть дело без достаточно веских улик. Поэтому я предлагаю: возвращайтесь в Сент-Этьен, отдыхайте дальше, но если, случайно, появится что-то новое,– возвращайтесь поскорей и доложите мне. Согласны?
– Согласен, господин Дивизионный комиссар.
В коридоре я встретил Главного.
– Зайдите на минутку в мой кабинет, Лавердин.
Я пошел за ним.
– Признаю, Лавердин, у меня нелегкий характер. Но все же я не способен на тупую злопамятность по отношению к подчиненным. Я убежден, что ваша версия ошибочна. Но похоже, Дивизионный в этом сомневается, не так ли?
Я доложил ему о решении господина Агрийи. Он заметил:
– Не следует ему противиться. Кстати, я тоже должен признать, что ваши доводы сейчас показались мне менее… менее надуманными, чем раньше. Можете рассчитывать на меня, Лавердин. Я не стану вам мешать. Но предупреждаю, что остаюсь в оппозиции. Если же вам удастся переубедить меня, я первым признаю свою ошибку.
– Я в этом уверен, господин Главный комиссар, и заранее благодарю вас.
* * *
Вернувшись в Сент-Этьен, я зашел к комиссару 1-го округа. Он принял меня довольно радушно. Я изложил ему свои сомнения по поводу гибели Ардекуров, рассказав о беседах с Понсе, вдовой Бельвез, Леони Шатиняк, и об их суждениях по этому делу. Внимательно выслушав меня, комиссар воскликнул:
– Это действительно очень интересно! Значит вы считаете, что совершено убийство?…
