Бэф встал, сделал глоток нектара из оставленного фужера и протянул Лесс руку:
- Продолжим в моей спальне?
Разве она могла сказать нет? Разве хоть на секунду мелькнула подобная мысль?
И лишь на краю сознания возникло слабое удивление - откуда в горах фужеры, спальни?
С вожаком было тепло и спокойно. Она чувствовала каждую клетку его тела, каждой клеткой своего. А еще чувствовала ветер, что срывает завесу жара с двух неугомонных тел. И приятную истому. Больше ничего, потому что ничего больше и не нужно, когда Бэф рядом.
В ту ночь ей приснился удивительный, чудесный сон. Она была в каком-то уютном доме с красивыми занавесками на окнах. Они трепетали от прикосновений ветерка, и цветы, выбитые на них, казались живыми, такими же благоухающими, как те, что виднелись за окном. А еще пахло сдобой, ванилью, печеными яблоками и клубникой.
Красивая молодая женщина разрезала круглый пирог и, смеясь, облизывала горячий сок с пальцев.
Лесс прижалась к женщине, закрыла глаза, почувствовав, как та обняла ее в ответ. С ней было также уютно и надежно, как с Бэф.
- Мама...- защемило в груди, защипало в глазах.
- Что, солнышко мое? Проголодалась? Положить кусочек пирога с яблоками?
- Нет, мама, просто не уходи, не оставляй меня, прошу тебя, пожалуйста....
Бэфросиаст ушел, как только Лесс заснула. Он вместе с остальными взрослыми Варн спустился в город и пустился на поиски чужаков, неприметный с виду, ничем, ни одеждой, ни походкой не отличающийся от людей. А что неразговорчив, никого не удивляло.
- Мама!! - оглушающим вихрем пронеслось по зале.
Кто-то резко поднял Лесс и затряс. Она открыла глаза чувствуя влагу на щеках, но не понимая, что это? Отчего раздражен Бэф? Взгляд карих глаз больше не дарил тепла, он был холоден и колюч. Она пыталась сообразить, где находится и что случилось, откуда вода на лице. Рука потянулась к щеке, желая удостовериться, что это не сон, и, возможно, возможно, слеза?
Ее вновь тряхнуло:
- Посмотри на меня!
Она испугалась гнева Бэф, вжала голову в плечи, закрутилась, вырываясь из его рук в попытке то ли отползти и забиться в какую-нибудь щель, то ли вернуться на ложе, в сон, туда, где все ясно и понятно, где живет женщина по имени мама и печет пироги, дарит защиту и любит.
Лесс развернуло: пальцы Бэф впились в ее лицо, фиксируя так, что не вырвешься.
"Что ты делаешь со мной?! Что ты делаешь?!"
"Слишком рано я взял тебя, память еще свежа"...
Карие глаза пристально уставились на нее. Тихо стало вокруг, и внутри, и снаружи. В памяти растворялись образы, ощущения таяли без следа, унося с собой и тень сна, и эхо слов. Влага высохла. Лесс вновь ничего не помнила, не знала, не чувствовала. Лишь где-то на краю сознания плавала чужая тоска, непонятной фразой бередя пустоту в груди: я не могу тебя потерять...
