по имени Оуэн…
— Кто, кто?
— Старая сова по имени Оуэн, которая вдруг решила, что может отгадать значение всех слов в мире. — Он приник к Наде долгим поцелуем. — И вот как-то раз дикая цыганская роза вручила сове ключ от всех секретов. И знаешь, что обнаружила сова?
— Нет. А что же?
— Она открыла для себя счастье, настоящее счастье. Когда-нибудь, Надя, ты скажешь мне, что означают твои слова.
Она приблизила к себе его голову и стала горячо целовать. Пусть он не увидит, как из ее глаз полились слезы. Да, она откроет ему свое сердце и позволит себе унестись в прекрасный край, куда может доставить ее только он.
Оуэн медленно повел машину, подъезжая к Надиному дому. Миновал его и направился к тому месту, где стоял табор. Возможно, счастье не обойдет его стороной, и ему удастся снять назревающий конфликт между Надей и ее отцом. И почему именно ему приходится улаживать отношения в Надиной семье? Не потому ли, что ее члены частенько ведут себя как дети?
Он посмотрел на Милоша, который важно сидел в машине рядом с ним, придерживая пузырь со льдом у глаза.
— Ты уверен, что нет необходимости показаться доктору?
— Уверен. Мне нравится, что Оленка порхает вокруг меня, как пушинка.
Оуэн ухмыльнулся.
— Как пушинка, говоришь?
— Да, да, порхает, как пушинка. — Он опустил пузырь со льдом. — Я хочу еще раз поблагодарить тебя, друг, за доброту ко мне. — Он схватил Оуэна за руку, лежавшую на руле и сильно потряс ее. — Сколько долларов я тебе задолжал?
Оуэн постарался быстрее высвободить руку, и машина завиляла.
— О, очень много, дружище. — Он взглянул на приближавшийся табор и расплылся в улыбке, когда увидел Надю, стоявшую у стола в окружении дядей. — Но я говорю не о деньгах, Милош. Я говорю о твоей дочери.
Милош хохотнул.
— Да, да, она очень любезна, но сердце у нее, как твердый орех.
Оуэн улыбнулся.
— Наверное, ты хотел сказать, что у нее воздушное сердце, Милош.
Он притормозил, наблюдая, как семейство бросилось к машине. Слишком поздно удирать от них. По виду Нади, которая обычно улыбалась, он понял, что не избежать какого-то неприятного объяснения.
— Похоже, Милош, сейчас у нее сердце действительно как твердый орех.
Милош хмыкнул, снова приставил пузырь к распухшему глазу, а здоровым подмигнул Оуэну.
— Уж я-то знаю, как укрощать малышку Надю. — Он медленно открыл дверцу и шепнул: — У меня двадцативосьмилетний опыт, друг. Слушай и учись.
С громким оханьем он вылез из машины, представ перед родней. Оуэн следил за выражением лица Нади, которое менялось на глазах: от гнева до сострадания.
