Щеки Лайзы загорелись.
— По-моему, вы вполне можете доверить мне это, — спокойно ответила она. — Я не сделаю ничего, что бы ее разволновало!
Он внимательно и холодно посмотрел на нее:
— Ну что ж, у нее было не очень тяжелое расстройство, и через несколько часов она будет в полном порядке. Да и я теперь буду здесь!
Тон, которым он произнес это, подразумевал, что он воздвигает преграду между своим ребенком и кем-то, кто по своей небрежности, достойной осуждения, причинил ей вред.
Он вышел из комнаты, а Лайза села в ожидании доньи Беатрис, но проносились часы, а великолепная испанка ни разу не зашла, чтобы справиться о состоянии больной. Вероятно, решила Лайза, больная как таковая не представляет для нее особого интереса. Создав своим приездом атмосферу напряженности, она была вполне удовлетворена. Ведь англичанка, естественно, разволнуется невероятнее всего, начнет думать о том, что в скором времени наверняка лишится работы.
По-видимому, донье Беатрис нужно прийти в себя после дороги, и она появится тогда, когда все треволнения о здоровье Жиа улягутся.
Лайза помнила, что Жиа отчаянно стошнило на дорогой светло-серый, превосходно сшитый костюм доктора Фернандеса, и ей хотелось бы знать, не считает ли он виноватой в этом ее. Хотя как врача этот аспект не должен был бы его особенно беспокоить.
Когда во второй половине дня она снова увидела его, на нем были отличные черные широкие брюки и шелковая рубашка с открытым воротом. Он выглядел спокойным и свежим после приятного ланча в обществе доньи Беатрис, предававшейся теперь обычной короткой сиесте, хотя, когда стоит сильная жара, она бывала не такой уж короткой; Сиесту большинство испанцев считают неотъемлемой частью своего обычного дня.
Доктор был настроен менее враждебно, чем это предвещало сегодняшнее утро. Удостоверившись в том, что у Жиа нормальная температура, она хорошо выспалась и у нее появился аппетит, он сел на краешек ее кровати и воззрился на Лайзу. Она поняла, что он хочет слышать ее объяснения.
— Этот молодой человек, который был с вами сегодня утром, когда мы приехали… — Он вынул свой портсигар, но, вспомнив, где находится, спрятал его обратно. — Это ваш близкий друг?
Лайза, оцепеневшая от долгого сидения и лишь едва прикоснувшаяся к еде, которую ей принесли на ланч, посмотрела на него отсутствующим взглядом.
— Близкий друг? Нет. Нет, разумеется нет. Он только иногда бывал гостем в доме Гамильтонов-Трейси.
— Гамильтонов-Трейси?
