Мужичонка ничего не ответил.
Ветер усиливался. Низко повисшие над дорогой ветки цеплялись за конфискованный товар, перекинутый через лошадь. Невзрачная фигурка крестьянина совсем растворилась в темноте. Полицейскому приходилось постоянно вслушиваться и вглядываться, чтобы уловить глухой звук его шагов и хоть как-то различать его силуэт.
— И на тебя получили анонимку, — сказал он. — Догадываешься, кто мог ее написать?
— Откуда мне знать? Может, корчмарь. У самого-то патент!
— Он тебя продал. Накось, получай! — злобно произнес стражник.
— О своей выгоде печется, — равнодушно отозвался селянин.
— А почему ты пытался от меня удрать? Да разве это конь! Поджал хвост, как паршивая овца. А он еще хотел пустить его вскачь! — распалялся полицейский.
— Да, конь подвел: завалился некстати, хилая скотинка, а то бы ты теперь искал ветра в поле!
— Как он тебе шею не сломал. Отчего ты его не прирезал?
— Пожалел, — пропищал крестьянин и закашлялся. — Собирался заколоть… Тогда что бы ты теперь с табаком делал?
— Дурак, надо было избавиться от него. Не пришлось бы мне сейчас из сил выбиваться. А на что ты теперь надеешься, — с чего такой веселый? Неужели и впрямь думаешь, что я тебя отпущу?
— Ни на что не надеюсь, — отвечал мужичок, пуще прежнего давясь от кашля. — Дал бы ты мне кисет — скрутить цигарку.
— Пошел, пошел! Когда вниз спустимся, — сказал стражник.
Дорога становилась все труднее. Два тюка с табаком то всплывали вместе с крупом лошади, то вновь проваливались в темень. Животное нещадно сопело, жалобно скрипели веревки, трещало вьючное седло.
Служака снова заговорил, опасаясь, как бы мужик незаметно не сбежал от него.
— Тебя, кажется, Иваном Ягодкой зовут, а? — раздался его бас.
— Он самый.
— Наслышан я, что ты царь среди контрабандистов.
— Слишком много чести, — отозвался из мрака мужичонка.
— Ягодка, значит?! Ну и фрукт ты, братец! Лесники тоже твои закадычные приятели, спят и видят, когда тебя схватят с поличным. Вот, поди, обрадуются-то!
Говорят, ты и кору с лип обдирал, и дрова в лесу воровал, и рыбу незаконно промышлял. Как ты живешь? Есть у тебя земля, какое-нибудь ремесло?
— Живу, как бог на душу положит. Захочется рыбки — ловлю, холодно на дворе — еду в лес за дровами. А лыко денег стоит, его охотно берут сапожники.
— На тебя акты уже составляли?
— Да вроде еще нет.
— Вижу я, что ты за птица. С тобой ухо надо держать востро. Если что, как уже предупреждал, — сразу стреляю…
— Обойдемся как-нибудь без этого, — отделался шуточкой Ягодка.
